матерью не успели вытолкнуть Остена из дома: отец пришел почти на два часа раньше…

На суде Джиа признал свою вину. Его мать пришла к нему лишь однажды, на второй день ареста.

12

— Сарра — результат насилия?!.

Джиа был уничтожен.

— Ты же знаешь, как некоторые люди относятся к таким, как мы, как я. Я была неосторожна и …

— Почему же ты не рассказала?!.

— Не хотела, чтобы отец искал их.

— Их?!. Мама!.. Он бы убил…

— Я знаю. Как и то, что он никогда бы не смирился с этим. Я не могла потерять его.

— А сейчас? От кого ты беременна сейчас?

— Я не знаю, Джиа.

— Мама!.. Я думал… прости, прости меня, пожалуйста, если можешь.

Он обнял ее колени, но мать отстранилась от него.

— Джиа, я пока не могу.

Он понял. Встал, отвернулся к окну, собираясь с силами.

— Интересно, как узнал следователь? — вот и все, что пришло ему в голову спросить у нее.

— Я не писала заявления, но потом ко мне приходили: прохожие на улице слышала крики и вызвали патруль; это должно было попасть в отчеты. А потом всплыла фамилия…

Она объясняла так буднично, так спокойно, как маленькому. В тот день она была для Джиа и следователем, и прокурором, и палачом…

13

«Учитывая обстоятельства дела, а также личность покойного…»

Адвокату, нанятому Остеном, удалось добиться смягчения приговора.

«На момент первого задержания у моего подзащитного в анамнезе было зафиксировано: перелом руки, два сломанных ребра…»

«Объективные факты вопиют нам об обстановке в этом доме…»

«Фактически, несмотря на потенциальные способности моего подзащитного, это была ссора между ребенком и взрослым намного сильнее его…»

«Что вы делаете, когда смертельно боитесь?..»

«Прошу приобщить к делу показания следователя N…, свидетельствующие, цитирую: «наличие болезненной привязанности обвиняемого к своему отцу, мешавшей ему осознавать общественно опасный и даже преступный характер своих действий». Я подчеркиваю: болезненной…»

«И вот, когда такой человек возвращается в дом, что делать людям, только вступившим на правильный путь, растерянным, сбитым с толку, когда есть реальная угроза…»

Джиа отрешенно наблюдал за тем, как идет судебный процесс. Он жалел, что так и не узнал, за что мать злилась на него больше: за предательство и, в конечном итоге, убийство отца или за то, что ДРУГИЕ — те, которые и без того всю жизнь судили ее — увидели то, что не дОлжно, подкрепив свое право судить…

«Пять лет высылки — и катитесь жить в любой другой купол, — сказали ему Они — несостоявшиеся проповедники, святые, блюстители столпов общества. — И скажи спасибо, что так легко отделался».

«Мы с тобой не одной крови. Не желаю тебя больше знать. Тебе здесь не место, и никогда не будет», — сказала ему на прощание мать, — и выставила из дома.

После возвращения с принудительных работ Джиа некуда было идти, и, если бы не Остен… Бедняга чувствовал себя виноватым.

— Не переживайте, — пробовал успокоить его Джиа. — У меня все будет хорошо. В случившемся нет вашей вины, иначе мать не была бы с вами. У нее обострённое чувство справедливости, — он грустно пожал плечами. — Это системная ошибка. Просто наша семья попала в водоворот, и не смогла из него выбраться. Передайте, пожалуйста, маме, что я сожалею. За все. Надеюсь, она забудет…

— Джиа, ты пойми, у нее сейчас сложный период. Смерть твоего отца, рождение Кардона, а ведь еще маленькая Сарра. У женщин в такие минуты одни пеленки на уме, и они бывают злы, как фурии; что поделаешь, гормоны.

Джиа дотронулся рукой до плеча Остена.

— Не надо, — и покачал головой. — Ты забываешь: я телепат. Я знаю, что она думает обо мне. Я побуду здесь, неподалеку, пару дней, а потом уеду. Надеюсь, у вас с матерью все сложится.

— Она сожгла твои вещи, — не мог прекратить извиняться Остен.

— Этого следовало ожидать.

Сидя на скамье подсудимых, он заставил себя выучить эту фразу; на большее он не имел права.

— Спасибо, что помог.

— Я позабочусь о твоей маме, Джиа, обещаю, я сдержу слово.

Учитывая обстоятельства, Джиа не постеснялся порыться у Остена в голове. Тем более что он был чужак, для него — чужак…

Шаг седьмой

14

— Повтори-ка, зачем ты свалился мне на голову через… дай подумать… почти 20 лет?

Джиа не был рад появлению Остена.

«Я просил не у тех. Любовь нельзя завоевать усилиями других. Прости, сестра, мне стоило сделать все самому,» — метался в бреду Кардон.

«Ты хочешь знать, что было?».

Кардону хотелось оказаться в аду, но в ад попали другие, а он оказался бессилен…

«Мать говорила: если потерял смысл жизни — стисни зубы и живи, ты молод, у тебя все впереди».

«А что было впереди у тебя, Сарра? И по какому праву я отнял у тебя будущее?»

«Ты был человеком…»

«Но вел себя как свинья…»

— Он твой брат. Нам приходится держать его на успокоительных. Он может начать ходить, если ты сумеешь с ним справиться.

— Я знаю, кто он, ну а я — кто для него?

— Я рассказал ему о тебе.

— Все? С чего бы это, Остен?

— Твоя мать умерла два года назад, и я….

— Приятная новость. И как вовремя… Ты решил сегодня побить все рекорды? — Джиа не на шутку завелся, когда представил, что мать хоронили без него.

— Я не знал, где ты и что с тобой. Мы не могли найти тебя.

— О, да, зато теперь, когда я тебе понадобился…

— Зачем ты так, Джиа?.. Я старый, немощный и беспомощный перед тобой человек; всегда им был, но ты защитил меня и свою мать. Не отворачивайся от брата, ему сейчас очень трудно.

— Это не я его бросаю.

— Дай мне еще одну минуту, — с дрожью в голосе попросил Остен. — Я любил твою мать… и заботился о ней, как и обещал, хотя это было нелегко. Но ее нет, и мне одиноко. Я думаю, ты понимаешь меня, Джиа. После стольких лет я заслужил капельку тепла. Это простая женщина, она тоже немолода, и она смертельно боится Кардона. Таких, как он … и ты.

— Так высели его к чертовой матери. В чем проблема?

— Он нестабилен. Без поручителя ему не дадут жить. Его пси-фактор…

— Догадываюсь, — досадливо махнул рукой Джиа.

— Я понимаю, как это выглядит, ты не думай, — оправдывался Остен. — Но после той аварии… В капсуле засорился двигатель. Джиа, твоя сестра Сарра погибла, она умирала мучительно, и все это время…. У Кардона есть некоторые проблемы со здоровьем, но