– мол, отстаньте, я ем, – но в спешке не сразу заметил, что это была дядина фирменная запеченная цветная капуста, и скривился от отвращения.

Никто не знал, что на это сказать. Все привыкли, что Дэнни такой крутой, независимый и уверенный в себе и у него всегда все хорошо, – а теперь он вдруг признался, что у него тоже бывают проблемы. Есть от чего растеряться!

– Может быть, завтра будет полегче? – проговорил дядя Джек, но как-то не слишком уверенно.

Дэнни сердито взглянул на него, и дядя Джек принялся суетливо убирать со стола грязные тарелки.

– Шоколадный торт! – объявил он так радостно, словно не сомневался, что шоколадный торт – безотказное средство от всякой беды. Дэнни с Лотти мрачно переглянулись. Иногда Лотти казалось, что дядя Джек просто скрывается от жизненных трудностей, предпочитая о них не думать. Может быть, они с папой похожи и в этом тоже? Внешне, судя по фотографиям, они были очень похожи. Мама сказала, что папа был не слишком ответственным человеком – может быть, и дядя Джек точно такой же?

Едва Лотти вошла на школьный двор, как все сразу притихли. Не только ее одноклассники, а вообще все. Они уже знали. Никто не будет с ней разговаривать; Зара запугала всю школу. Может быть, первоклашки и примут Лотти в компанию, если она им не скажет, как ее зовут, но на этом все. Дети на школьном дворе быстро разбились на группки, и все старательно делали вид, что они жутко заняты – на случай, если Лотти вдруг попытается с ними заговорить.

Сосредоточенно глядя прямо перед собой, Лотти направилась к скамейке в дальнем конце двора. Она улыбнулась про себя, увидев, как две ее одноклассницы, сидевшие на скамейке, быстро вскочили и умчались прочь, пока их не обвинили в братании с врагом. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Сев на скамейку, она достала из сумки дневник для записи домашних заданий, который ей вчера выдали в школе. На сегодня им ничего не задавали, но ей надо было притвориться, что она занята хоть каким-нибудь делом.

– Тебе не скучно сидеть одной? – спросил кто-то, плюхнувшись на скамейку. Лотти испуганно подняла глаза. Она уже собиралась сказать этой огненно-рыжей веснушчатой симпатичной девчонке, что та не должна с ней разговаривать, и вдруг поняла, что из-за всей этой Зариной затеи она сама стала считать себя парией. Лотти покачала головой. Ничего себе!.. Поразительно, что с тобой может сделать один день бойкота.

Она улыбнулась рыжей девчонке:

– Тебя вчера не было в школе?

Девочка покраснела так густо, что ее яркие веснушки стали почти незаметны.

– Э… да, меня не было… – Она рассеянно поднесла руку ко рту и принялась кусать ноготь. – Мама перепутала дни. Думала, что первое сентября – это сегодня. Потому что ей было не до того, – добавила она, словно защищаясь. – У нее много работы.

Лотти сочувственно улыбнулась:

– У моей тоже. Она уехала работать в Париж и оставила меня в Нитербридже.

– Ого! Это даже покруче моей. Моя если где и пропадает, то только в саду. Хотя с тем же успехом могла бы уехать в Париж. Когда мама работает, она забывает вообще обо всем. – Рыжая девочка тяжело вздохнула, но, кажется, она была рада познакомиться с кем-то, чья мама тоже не идеальна. Когда находишь товарища по несчастью, становится легче. Ты вроде как не один, вас уже минимум двое.

– Она садовница? – полюбопытствовала Лотти.

– Нет! – У рыжей девчонки был замечательный смех: звонкий, искренний, заразительный. От этого смеха у Лотти сразу улучшилось настроение. – Она художница. У нее там студия. Она делает всякие странные штуки из проволоки, бусин и деревяшек, которые подбирает в саду. Потом продает их за кучу денег, и это здорово, я не спорю, но с домашними делами у нее прямо беда. Заварить чай, вспомнить, когда начинается учебный год, вот это все… Я Руби Гэддис. Только не надо шутить о моих волосах и рубинах. Я все это слышала тысячу раз.

– Ладно, не буду, – улыбнулась Лотти. – Я Лотти Грейс. Я живу у дяди, в здешнем зоомагазине, почти в самом центре. Ты тоже живешь в Нитербридже? Или откуда-то ездишь?

– Нет, мы живем в Нитербридже. На окраине, у реки. Меня не было в городе летом, мы ездили в «отпуск». Это были самые скучные из всех каникул. Маме надо было объехать все галереи, где продаются ее работы, а папа не вылезал из антикварных магазинов. Я думала, что не выдержу до конца лета. На самом деле, я даже рада, что можно вернуться в школу.

Руби и вправду выглядела довольной, и Лотти почувствовала себя виноватой. А что, если Зара устроит Руби «веселую жизнь» из-за того, что она разговаривает с Лотти? Наверное, нужно ее предупредить. Зачем подводить человека?

– Слушай, я должна кое-что тебе сказать, – нехотя проговорила Лотти.

Руби заинтересованно повернулась к ней, и тут обнаружилось, что они уже не одни. Прямо перед ними стояла хмурая, злющая Зара, а Зарина свита выстроилась в линию у нее за спиной словно гангстеры в фильмах о мафии.

– Тебя вчера не было, Руби Гэддис, поэтому тебе ничего не будет. На первый раз мы тебя прощаем. Но ты должна перестать с ней разговаривать прямо сейчас, – заявила Зара.

Руби озадаченно нахмурилась.

– Почему? – спросила она.

Зара раздраженно цокнула языком:

– С ней никто не разговаривает!

– Как же никто, если я разговариваю? – улыбнулась Руби.

Лотти не знала, что и думать: то ли Руби действительно не понимает, о чем говорит Зара, то ли специально косит под дурочку, чтобы позлить Зару, – но, судя по озорному блеску в глазах, Руби прекрасно знала, что делает, и это ее веселило.

– И ты тоже не будешь! – Было ясно, что Руби знает, как взбесить Зару; та вся побелела, стиснула кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони, и чуть ли не шипела от ярости.

Руби невинно захлопала глазами:

– Почему?

– Потому что я так сказала! – с победным видом объявила Зара. В конце концов, никто не осмелится ей перечить. Все знают, что с ней лучше не связываться. – Всех, кто с ней разговаривает, мы берем на заметку…

– Ясно, – кивнула Руби, и Лотти чуть не расплакалась. Ей очень понравилась Руби, наверняка они могли бы подружиться. За те пару минут, что они провели на скамейке, Лотти даже забыла, как все ужасно в этой новой школе. Но Зара опять все испортила. Лотти снова уставилась в свой дневник, изо всех сил стараясь сдержать слезы.