— А про обращение со свидетелями знала.

— Юрфак…

— Ну да, ну да. Не доучилась, потому как попала в психушку. Ох я везучий, — он постучал тыльной стороной ладони по документу в потертом файлике, — псих с разрешением на огнестрельное. Будет чего в пятницу вечером мужикам в бане рассказать. Прям самое то байка под пиво.

Лана нахмурилась. Дальше у них по негласному сценарию шла ее реплика про «Но оно же действительное» и его ответ «О том и речь, девочка. О том и речь». Уже раз пять по кругу ходят, а про тень и жертву ни слова. Дался ему этот пистолет! У них там маньяк по улицам разгуливает, между прочим!

Василий Ильич выжидающе посмотрел на нее исподлобья, словно подталкивая произнести нужную фразу, но тут у Ланы зазвонил так и не отобранный телефон. Ян и внезапно через Телеграмм. И чего ему понадобилось на ночь глядя? Ладно, не все ли равно? Она решительно отклонила вызов и демонстративно медленно вернула телефон в карман джинс. Ну, попыталась вернуть, потому что Ян позвонил снова. Потом еще раз и еще, пока полицейский не приказал:

— Да ответь ты уже. Нечего парню мозги компостировать.

— Это мой брат, — зачем-то уточнила она, на что он лишь махнул рукой, мол, все равно отвечай. Лана и ответила: — Слушай, я сейчас в ментовке, потом перезвоню, — и снова сбросила вызов.

— В ментовке? — усмехнулся Василий Ильич. — Тебе сколько лет, девочка? — и заглянув в паспорт, сам ответил: — Двадцать два полных. Такая молодая, и «ментовка». Да ты нас кроме как полицейскими и помнить-то не должна.

Лана пожала плечами, поняв, что сейчас больше рассмешила, чем разозлила. Это хорошо, а то ведь ляпнула, не подумав.

— Менталитет…

— Он самый, — вздохнул Василий Ильич и вдруг добродушно спросил: — Кофе будешь?

Она кивнула, и шестой круг допроса повторился уже под кофе. Лана время от времени добавляла к своим репликам «потому что дура», чем еще больше веселила допрашивающего. А потом за ней приехал Петр Евгеньевич лично, потому что Мила успела ему пожаловаться по телефону, что бедную Лану увезли злые господа полицейские ни за что, ни про что. Вот интересно, она-то откуда узнала?

Петр Евгеньевич смерил суровым взглядом ее лицо и смачно выругался, заставив занервничать молоденького сержанта, отправленного проводить госпожу Смирнову на выход.

— У них мозгов не хватило тебе лед предложить?

Лана пожала плечами. Про лед она и сама не подумала, остальные тем более. У них там вроде как труп специфический и маньяк, не до льда для мимо проходящих девиц. Но Петр Евгеньевич из-за ее пофигизма еще больше разозлился.

— Вот ведь суки. Сказали же, приезжайте-забирайте, с ней все в порядке. Да где ж тут в порядке, когда половина лица синяя? Ладно, садись в машину, с этими я завтра поговорю. Ты, кстати, чего домой пешком поперлась?

Лана прошла к придерживаемой водителем двери и залезла в салон, протиснувшись к противоположному окну. Петр Евгеньевич сел следом и вопросительно уставился на нее.

— Чего молчишь? Зубы что ли выбили?

— Да нет, — ужаснулась Лана и, сделав виноватую мину, пробубнила: — Домой пешком пошла, потому что Алексей Юрьевич с тренировки выгнал.

Ответ Петру Евгеньевичу не понравился, и он выдал такую речь на великом и могучем, что Алексея Юрьевича заранее стало жалко.

— Я ж ему велел в такси усадить и проследить, чтобы ты до дома добралась. Я им за что деньги плачу спрашивается? Получат они у меня премию!

Он решительно достал телефон, открыл список контактов, перевел взгляд на лицо Ланы и протяжно вздохнул.

— Твою ж мать… Что ж с лицом твоим делать-то? Серый, у нас которая круглосуточная-то? «Здравница» или «Твой Доктор»?

— «Здравница» в паре кварталов отсюда есть, а круглосуточные оба, — откликнулся водитель со своего места, но не обернулся и даже не заглянул в зеркало заднего вида.

Значит, рожа у нее и впрямь страшная. Такими поди только маньяков пугать, чтобы у той сволочи рана месяц заживала или дольше. А ведь она попала, чувствовала, что попала.

— Ну поехали туда. А то у нее и рука тоже вон вся в бинтах. Весту поди каблуком выбивали?

Лана кивнула, Петр Евгенич снова вздохнул.

— Ох и намучался я с тобой. Вожусь больше, чем с родной дочкой.

Она промолчала — он сейчас нисколько не соврал, но такая забота никак не укладывалась в образ Петра Евгеньевича, матерящегося полицейским в лицо. И ведь Лана даже не его внебрачная дочь! Тамара Александровна, мама Милы, в свое время делала тест на отцовство, когда ей показалось, что муж слишком уж хорошо относится к подруге дочери. Результат получила отрицательный, да и сама Лана была слишком похожа на своего отца — Виктора Смирнова. И все-таки Петр Евгеньевич подозрительно сильно старался, пытаясь ее защитить. Жаль, что напрямую его не спросишь.

— Хорошо хоть ты Миле позвонила. Додумалась, значит, не совсем пропащая душа.

Лана неопределенно пожала плечами, понимая, что разуверять его сейчас не стоит.

— Да и Василий молодец, узнал тебя и к себе в кабинет забрал, а не в кутузку посадил. Опять же позвонить не забыл. Мила-то уже дозвонилась, когда я за тобой ехал. Но ты в следующий раз лучше сама мне звони. Так быстрее будет.

Лана охотно кивнула, и довольный Петр Евгеньевич ободряюще похлопал ее по плечу. Оставшийся до больницы путь и потом еще до ее квартиры они проделали в полной тишине — Сергей даже магнитолу не включал, что целиком и полностью устраивало Лану. Она перебирала у себя в голове случившееся на той улице с погасшими фонарями и вспоминала оказавшуюся до жути похожей на нее девушку, истекшую кровью.

«У маньяка черные крылья. И у Смерти моей тоже крылья черные. От такого совпадения даже Киселев офигел бы…»

Они сидели в кабинете и почти ничего не говорили друг другу. Ян пялился в телефон, Сеня ходил вдоль полок с книгами, то и дело доставая какую-нибудь, пролистывал, ставил обратно. Мила смотрела в окно. Ей казалось, что каждый из них хотел бы сейчас быть где-то в другом месте. Хотя, возможно, она проецировала свое состояние на других.

История с маньяком требовала решения, но психологически принять эту проблему — не получалось. Мила была человеком холста и кисти и все, что было у нее внутри, выливалось на полотна.

Она сейчас готовит ряд воздушных, нежных картин, и их нельзя позволить запятнать чувствами, которые вызывала у нее история с маньяком. Творческая часть Милы пыталась отгородиться, но разумом она понимала, что не может себе этого позволить.

И тут в тишине, поглотившей комнату, раздалось звонкое «тилинь». Сеня поставил книгу, достал мобильный и произнес:

— Новую жертву перехватить первыми не удалось. Ванька пишет: полиция засекла.

— Шика-арно, — протянула Мила и встала с места, подошла к окну, через которое так хотелось убежать. Расправить крылья и взмахнуть ввысь. Но она заставила себя обернуться и посмотреть на Сеню. — И что тогда у нас есть?