— Ну-ну, чего ты сопли разводишь? Я сгоряча, прости. Ну, Пузикова! Тише… — прошептал он, опять намеренно коверкая мою фамилию.

Не выдержав, я всё же разревелась, ведь не понимала, что и как будет дальше. «Какая жизнь меня ждёт? Кто я вообще теперь такая? Написав книгу про оборотней, я просто выдумала её сюжет, но мне бы никогда и в голову не пришло, что я сама окажусь в волчьей шкуре», —рассуждала про себя, давясь от горьких рыданий.

— Тихо, я сказал! — неожиданно рявкнул Максим, хватая меня за подбородок.

Прищурившись, он посмотрел мне в глаза. Долго и пристально, словно в гляделки играл. И так его взгляд на меня раньше не действовал. Я быстро перестала реветь, ощутив по телу волну успокаивающего тепла, а вместе с ним и уверенность в том, что всё наладится. Причём я знала, что подобное мне внушил Макс.

— Успокоилась? — поинтересовался он.

Я лишь моргнула в ответ, потому что его пальцы всё ещё фиксировали мой подбородок. Ни кивнуть, ни слова сказать не удалось бы.

— Отлично. Итак, Пузикова, мы с тобой в заднице! Причём в той её стороне, где света в конце тоннеля ждать не приходится, — заявил Аристов, опровергая ту уверенность в хорошем исходе, которую сам же недавно и внушил.

Выдернув из-под перевернувшейся кровати простыню, он подал её мне.

— Где мы? — осторожно спросила я, лишний раз боясь говорить с ним.

Максим выглядел таким злым, что мной отчего-то ощущалась вина.

— Заброшенная часовня. Всё, что я успел организовать. Но нам пора отсюда уходить, причём срочно, а шмоток у меня, сама видишь, никаких не осталось.

— Прости, — пробормотала я, замотавшись в единственное, что было. Хотя…

— Ты не виновата. Я должен был подумать, что может произойти обращение.

— Там одеяло ещё есть. — Вздохнув, я указала за кровать.

— А из наволочки мне шапочку смастерим, ну или тебе трусы. — Шеф усмехнулся. — Дойдём до первой психушки! А что, неплохая идея скрыться среди душевнобольных. Там нас, наверное, искать не станут.

— Я против, — буркнула в ответ, поскольку насмотрелась в последние несколько недель сериалов по телику про психов или маньяков.

Мне не хотелось, чтобы меня кололи препаратами, которые могли превратить человека в овощ.

«А если я снова стану волчицей, но при свидетелях? Тогда меня, небось, на опыты отдадут?!» — задумалась я, досадливо морщась.

«Тяжёлый случай… Совсем шуток не понимаешь, что ли?» — мысленно проворчал Макс, который и в самом деле достал одеяло, чтобы обернуться им по пояс.

— Я пока ещё на колёсах. Заедем в одно место, там прибарахлиться можно, — проговорил он вслух и без промедления шагнул ко мне, сразу же подхватывая на руки.

Вскоре шеф донёс меня до авто, постоянно косясь на мои губы.

— Что такое? — спросила я, когда Аристов усадил меня в машину.

Подобрав валявшееся там на сиденье зеркальце, я посмотрела на собственное отражение. Впрочем, всё оказалось в порядке. Исчез даже маленький шрамик, что был у меня ещё с детства, оставленный коготком кошки Муськи по контуру нижней губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что? —Максим удивлённо посмотрел на меня.

— Ты так на мои губы глядел, словно из них волчий хвост торчит! С ними всё в порядке, — обрадованно заключила я, хотя в такой ситуации это и звучало бредово.

— У тебя здесь полосочка белая была. Исчезла, — хмурясь, объяснил шеф, поражая меня своим заявлением.

Я всегда думала, что мужчины к подобным вещам и не присматриваются вовсе. 

— Так странно. Ты не помнишь, когда у меня день рождения, не знал, что я вегетарианка, хотя у нас было сто пятьсот совместных ужинов, а едва заметный шрамик увидел? Очередное доказательство, что мужиков волнует только внешность!

— Бред! — отрезал Максим, заводя машину, которая оказалась не его.

— Хм, а может, ты меня обратил не потому, что я могла умереть? — спросила в ответ, прищурившись и вглядываясь в его профиль.

«Дура!» — безмолвно заявил шеф.

— Пристегнись, Пу-у-узикова, а то снова придётся тебя из салона выскребать, — протянул вслух он, дополнив своё замечание ехидным смешком.

Несколько минут мы ехали в тишине, пока выбирались по гравийной дороге на трассу. Впрочем, стоило только Аристову влиться в общий поток машин, как он снова со мной заговорил:

— Если нас гайцы остановят, то говорим, что мы нудисты. И что пока мы питались силой солнца, у нас украли одежду.

— Нас тогда точно в психушку закроют.

— Не закроют. Что ты сейчас чувствуешь? Волчицу слышишь?

На его вопрос я ответила с некой заминкой, сначала прислушавшись к себе. 

— Нет, иногда только слышу твои мысли.

— Не иногда, ты слышишь все мои мысли, а я — все твои.

— Какая досада, — попыталась я пошутить, но брошенный на меня короткий взгляд Макса отбил у меня всякое веселье.

— Вот уж не планировал обзаводиться истинной парой, да ещё и таким образом, — зло хмыкнул он, сжимая руль добела напряжёнными пальцами.

Разволновавшись, я тяжело задышала. Дико зачесались руки, отчего мне даже показалось, что из них начала расти волчья шерсть. Слава богу, только показалось.

— О чём ты говоришь? Что значит, истинная пара? Я твоя пара? — собравшись с мыслями, задала я глупый вопрос для писательницы, написавшей об этом роман.

— Твоя волчица истинная пара для моего волка. Всё, как ты в книжке написала, — хмурясь, подтвердил Максим.

Судя по выражению его лица, данная новость была ему совершенно не нравилась, что вызвало у меня стойкое чувство обиды. Всё тело покрылось мурашками, а глаза защипало от слёз. Я даже и не ожидала от себя, что могла быть такой плаксой. Сложившаяся ситуация вызывала у меня лишь негативные чувства.

— И как? И что теперь будет? — спросила я, с трудом подбирая слова.

Мой голос предательски дрожал, а по щекам всё же скатилось несколько слезинок. Хорошо, что Аристов следил за дорогой, и я успела их незаметно смахнуть.