«Глупости какие, — Абигайл тряхнула мокрыми волосами, глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, — наверное, мне просто померещилось от усталости. Да, точно, я устала, перенервничала, вот мне и мерещится всякая ерунда».

— Ерундой меня ещё не называли, — насмешливо прошелестело над ухом Абигайл.

Леди резко повернулась, но никого не увидела, лишь в зеркале отражалась сидящая в глубокой ванне в облаках белоснежной пены мокрая темноволосая дама, в больших глазах которой плескалось напряжение и даже страх.

— К-кто здесь?

Абигайл поморщилась (до чего же жалким прозвучал вопрос, словно мольба истощённой нищенки у главного храма), сердито тряхнула головой, сгребла ещё пены и крикнула, сердито сверкнув глазами:

— Кто здесь?!

В косяк звучно бухнули (Абигайл вздрогнула, расплескав воду), а затем дверь распахнулась, явив круглое румяное личико Агаты:

— Одеваться будете? Мне показалось, вы меня звали.

Леди облегчённо выдохнула и даже улыбнулась при виде крепкой и оборотистой Агаты, способной одним взмахом руки развеять целое полчище призраков.

— Да, спасибо Агата.

— На здоровьичко, — служанка протянула Абигайл бледно-лиловое махровое полотенце, такое большое, что в него можно было запросто завернуться с головой. — Форму я Вашу почистила, прогладила, а по фигуре мы её единым мигом подгоним!

Леди посмотрела на тёмно-синее, почти чёрное, строгого покроя платье с серебряными застёжками, к которому прилагались кипенно-белая кружевная манишка и такие же точно манжеты. Как говорится, просто, но со вкусом и не идёт в разрез с требованиями к внешнему облику лайны. Абигайл окинула взглядом ванную комнату, с появлением Агаты ставшую ещё меньше, словно бы испуганно сжавшуюся. Никого постороннего не было, вода сама собой не плескалась, на мокром полу отпечатки ног призрака не появлялись, запотевшее большое зеркало таинственными посланиями из мира духов не покрывалось. Может быть, все эти смешки и тени были всего лишь плодом не в меру разгулявшегося воображения, мрачными отголосками прошлых унижений? Да, скорее всего, так и есть.

— Агата, а ты не знаешь, в Академии привидения есть?

Служанка от столь неожиданного вопроса опешила и даже прекратила попытки выдавить весь воздух из леди, немилосердно стягивая её грудь корсетом.

— Да нет, вроде… Лично я ни одного ни разу не видела, да и другие служанки ни о чём таком не болтали, иначе я бы обязательно услышала.

Абигайл облегчённо выдохнула (насколько позволил безжалостно затянутый корсет), но тут Агата пробурчала себе под нос, всё ещё продолжая обдумывать заданный ей вопрос:

— А вообще, в слуги берут только тех, кто начисто лишён магии, даже самой слабой, целительской или бытовой. Студенты-то у нас, откровенно говоря, пропадают.

Леди насторожилась, но тут на неё шёлковым водопадом обрушилось платье, и разговор пришлось прервать, плотная ткань глушила любой звук не хуже специальной магической изоляции. Когда, наконец, все тщательно спрятанные пуговички были застёгнуты, пряжки защёлкнуты, юбки расправлены, а манишка и манжеты прикреплены должным образом, Абигайл решила продолжить ставший весьма интригующим разговор.

— Так ты говоришь, студенты здесь пропадают?

Служанка задумчиво почесала кончик носа, придирчиво изучая юбку, не слишком ли длинна.

— Ну, да… Почитай, каждый год так: учится паренёк или девушка, а потом р-р-раз и нету.

— А преподаватели что говорят?

Агата фыркнула:

— А они, знаете, не шибко-то с прислугой разговорчивые. Они же господа чародеи великие да могучие, а мы так, пыль под ногами, переступил и не заметил. Меж собой же говорят, что студентов пропавших, мол, отчислили за неуспеваемость.

— Так, может, действительно отчисляют?

Девушка неопределённо повела плечами:

— Всё может быть, это же Магическая Академия, здесь невозможного вообще нет. Ой, заболталась я с Вами совсем, вы же опоздаете! Давайте-ка я Вам скоренько причёску сделаю, негоже преподавательнице растрёпой ходить, чай, не студентка-первокурсница.

Абигайл улыбкой поблагодарила Агату за заботу, стараясь не замечать поспешности, с какой девушка сменила тему разговора. Мало ли, может, действительно немного времени до инструктажа осталось, а опаздывать в первый же день — это не просто дурной тон, а грубое нарушение всех принятых в обществе правил, так недолго и работу потерять, копуш-то никто не любит.

Общий инструктаж проходил в большом светлом зале, украшенном воздушной лепниной, хрустальными подвесками на многочисленных люстрах, большими окнами с яркими витражами, проходя сквозь которые солнечные лучи окрашивались в насыщенные радужные цвета. Притихшие студенты, объединённые в группы по цвету мантий, восторженно вертели головами по сторонам и сдержанно гудели, обмениваясь впечатлениями. Они так сильно отличались от шумной горластой разномастной толпы у входа в Академию, что Абигайл даже невольно принюхалась, пытаясь определить, каким именно заклинанием заворожили всех этих юношей и девушек, но ничего особенного не уловила. Пахло разнообразными духами, нагревшейся на солнце свежей кожей, мылом, сдержанным воодушевлением и восторженным опасением в предвкушении чего-то большого и невероятного. Один тощий нескладный паренёк с бледно-серыми, словно выцветшими от времени, волосами и такого же цвета глазами несмело улыбнулся, поймав взгляд Абигайл, и тут же засмущался, принялся суетливо выпутывать внушительных размеров школьную сумку из складок сине-золотой мантии, висящей, словно рваная рубаха на пугале. Абигайл ещё раз посмотрела на несуразного студента, вспомнила холодного, словно горные вершины, профессора Норда и невольно вздохнула, представив, как несладко придётся юному студенту. Впрочем, долго предаваться размышлениям Абигайл не дал стремительно вошедший в залу невысокий коренастый гном, облачённый в тёмно-коричневый костюм и старомодные туфли с большими, украшенными драгоценными камнями, пряжками. Определить возраст гнома было довольно проблематично, поскольку гладкое нежно-розовое, словно у младенца, лицо украшали серебристая от седины шевелюра и короткая, тщательно подстриженная и уложенная борода. Гном обвёл собравшихся блестящими чёрными глазками, спрятавшимися в складках век, откашлялся и зычно воскликнул, вызвав испуганный перезвон хрустальных подвесок:

— Господа студенты и преподаватели!

Стоит отметить, что гномы ко всем и всегда обращались исключительно в мужском роде, свято убеждённые в том, что женщины являются всего лишь тенью мужчин, а потому никакого особого обращения и внимания не заслуживают.

— Меня зовут архивариус Гийом лонд Каллен, я хранитель библиотеки и верный страж всех преданий и легенд не только своего рода, но и нашей славной Академии. Если вы томимы жаждой знаний, любите читать и умеете не только слушать, но и слышать, мы с вами станем добрыми друзьями, а если нет…

Гийом выразительно замолчал, откашлялся и развёл руками: