Я не ответил, мне и самому все это совсем не нравилось.

Такой спокойный, улыбающийся, счастливый деревенский уголок— а где-то в глубине таится зло…

Я как будто предчувствовал в этот момент то, что должно былослучиться…

Шли дни. Нас пригласили к Симмингтонам. Мы играли в бридж, имиссис Симмингтон изрядно надоедала мне своими разговорами о Миген.

— Она так неловка, но, знаете, это еще ребенок, школуона окончила, а по-настоящему взрослой еще не стала…

— Однако Миген уже двадцать, — сладким голосомвозразила Джоан, — или, может, я ошибаюсь?

— Конечно, вы правы. Но для своего возраста она совсемеще ребенок. По-моему, даже неплохо, когда девочки взрослеют не слишкомбыстро. — Она улыбнулась. — Я бы сказала, что любой матери хочется,чтобы ее дети вечно оставались детьми.

— Хотела бы я знать почему, — заметилаДжоан. — Все же было бы несколько глупо иметь детей шести лет по уму, афизически взрослых.

Миссис Симмингтон бросила на нее обиженный взгляд иответила, что мисс Джоан не следует понимать все так дословно.

Ответ Джоан позабавил меня, и мне пришло в голову, чтомиссис Симмингтон не очень мне симпатична. Мне показалось, что у этой анемичнойкрасотки средних лет характер эгоистичный и алчный.

Джоан тем временем ехидно спросила, не собирается ли миссисСиммингтон устроить для Миген как-нибудь вечеринку с танцами.

— Вечеринку? — Этот вопрос явно и удивил ипозабавил миссис Симмингтон. — О нет, у нас здесь таких вещей не делают.

— Ах, так. Стало быть, партия в теннис и тому подобное.

— Наш теннисный корт уже много лет пустует. Ни Ричард,ни я не играем в теннис. Может быть, позже, когда подрастут мальчики. А Миген —знаете, она уж найдет себе развлечение. Она вполне счастлива, когда может вволюболтаться по окрестностям. Постойте, я уже сделала ход?

Когда мы уже ехали домой, Джоан вдруг резко прибавила газу,так что машина рванулась вперед, и сказала:

— Страшно жаль мне эту девчонку.

— Миген?

— Да. Мать не любит ее.

— Успокойся, Джоан, это ты уж слишком.

— Ничуть не слишком. Множество матерей не любит своихдетей. Миген, я легко могу это себе представить, — существо, с которымнемало хлопот. Она нарушает образцовую картину семьи Симмингтонов. Без нее тамполный комплект, она лишняя — это для чувствительного человека наихудшееощущение. А Миген — именно такой человек.

— Да, — сказал я, — думаю, что да. Несколькомгновений я молчал. Внезапно Джоан ехидно засмеялась:

— А с гувернанткой тебе, действительно, не повезло.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — ответил я сдостоинством.

— Чепуха. На твоем лице каждый раз, когда ты смотрел нанее, отражалось мужественно подавляемое огорчение. Впрочем, я согласна с тобой— это была бы потеря времени. Вот только не знаю, за кем бы ты тут могпоухаживать. Разве что успокоишься на Эме Гриффит.

— Сохрани бог, — вздрогнул я. — Акстати, — добавил я, — откуда вдруг такая забота о моих чувствах? Чтоэто ты, дорогая моя? Насколько я знаю, тебе требуется немного рассеяться. Апоблизости ни одного непризнанного гения! Придется удовлетвориться ОуэномГриффитом. В Лимстоке это единственный еще не занятый представитель мужскогопола.

Джоан замотала головой.

— Доктор Гриффит меня терпеть не может.

— Да ведь он тебя почти не знает.

— Знает, наверное, раз только увидит издали — сразупереходит на другую сторону Хай-стрит.

— Довольно необычная реакция, — сказал я ссочувствием. — К этому ты не привыкла.

Джоан молча въехала в ворота «Розмарина» и, лишь свернув кгаражу, ответила:

— В том, что ты сказал, что-то есть. Чего это радикакой-то мужчина должен нарочно переходить на другую сторону улицы, лишь бы невстретиться со мной? Это неслыханно и взывает об отмщении!

— Ага, — сообразил я, — хочешь хладнокровноизловить беднягу в свои сети.

— Знаешь, не люблю, когда кто-то избегает меня.

Я осторожно, балансируя на костылях, вылез из машины и тогдатолько поучительно произнес:

— Разреши, дорогая, кое — что напомнить тебе. ОуэнГриффит не очень-то похож на твоих кротких и плаксивых гениев. Если не хочешьосновательно получить по пальцам, не суй руку в это осиное гнездо. Этот пареньможет оказаться опасным.

— Ты думаешь? — спросила Джоан, явно обрадованнаяперспективой опасности.

— Оставь этого молодого человека в покое, — сказаля серьезно.

— А как он смеет переходить на другую сторону, заметивменя?

— Все вы, женщины, одинаковы. Все мелешь свое. А если яне ошибаюсь, его сестра Эме тоже не рассыпалась перед тобой в любезностях.

— Той я понравилась, как собаке палка, — сказалаДжоан. Говорила она задумчиво, но с явным удовлетворением.

— Мы сюда приехали, — проговорил я уже безшуток, — чтобы пожить в мире и покое. Надеюсь, что они

— у нас здесь будут.

Однако мир и покой нас здесь и не ожидали.

Примерно через неделю, возвращаясь домой, я встретил наступеньках веранды Миген. Она сидела, опершись подбородком о колени.

Поздоровалась она, как обычно, без всяких церемоний.

— Хелло, как вы думаете, можно мне будет остаться у васна обед?

— Само собою, — кивнул я.

— Если у вас котлеты или что-нибудь в этом духе, и наменя не будет хватать — спокойно скажите! — крикнула она мне вслед, когдая пошел сообщить мисс Партридж, что за обедом нас будет трое.

Нашу Партридж все это явно взбесило. Не произнеся ни единогослова, она сумела дать понять, что с ее точки зрения мисс Миген могла бы хоть исквозь землю провалиться.

Я вернулся на веранду.

— В порядке? — испуганно спросила Миген.

— Вполне, — ответил я. — У нас сегодняирландский гуляш.

— Ага, это тот, который немного напоминает собачийкорм, правда? В основном картошка и коренья.

— Именно так, — согласился я.

Мы молчали, я курил трубку. Это было дружелюбное молчание.