– Ты бы еще копьем кинула! – мрачно посоветовалаРадулга.

Бэтла послушно стала материализовать копье и целиться, но ееуспокоили, усадили и, отобрав копье, вместо него вручили кусок пирога.

– Вот так всегда! Вечно надо мной все издеваются! А яведь просто хотела сказать Хааре, что день рождения – такой прекрасный, такойнеобычный, такой редкий праздник! В этот день все должны понять, как хрупкажизнь и как мы должны друг за друга держаться! А меня никто не принимаетвсерьез! – всхлипнула Бэтла, роняя на колени крошки.

– Я тебя принимаю всерьез! – заверила ее Ирка.

Обрадованная валькирия сонного копья полезла обниматься илоктем опрокинула на Ирку свою тарелку. Ирка едва успела раздвинуть колени имысленно повернуть тарелку боком, так что та пролетела, даже не задев ее.

– Не обращай внимания! Ерунда! – великодушносказала она и по непонимающему взгляду Бэтлы сообразила, что та вообще невключилась, куда делась тарелка и что «ерунда».

Оруженосец Холы, оруженосец Таамаг и еще один оруженосец,кажется, Радулги, будто невзначай удалились на балкон и принялись чем-тобулькать. Вован был отправлен посмотреть, куда они делись, и тоже пропал. Минутчерез двадцать на балконе уже недружно пели. Могучие мужские голоса ввинчивалисьв ночную тишину. С верхнего балкона кто-то назвал их психами и алкашами.Вспыльчивый оруженосец Холы не утерпел и полез разбираться. Миролюбивый Вованего успокаивал. Бесполезно. Оруженосец Холы вскакивал на перила, пинаяудерживающего его Вована. С верхнего этажа продолжали ругаться и дажеплевались.

Таамаг первой утратила то небольшое терпение, что у нееимелось. Переваливаясь как медведица, она вышла на балкон и почти сразувернулась.

– Знаешь, а я твоего с балкона вышвырнула, – какни в чем не бывало сообщила она Холе.

Хола напряглась. Прислушалась. Тишина на балконе была непросто полной. Пожалуй, ее можно было назвать мертвой.

– Моего? – переспросила она с беспокойством.

– Ну да. Он мне нахамил. Беги вниз – лови! Может, ещеуспеешь!

Хола вскочила.

– Ты знаешь, какой тут этаж! – заорала она.

– Да сиди ты! Она шутит, – успокоила ее Хаара.

– И твоего Вована, кстати, тоже следом запустила. Подногами много вертелся, – удовлетворенно произнесла Таамаг.

Хаара и Хола в панике ринулись на балкон и вернулисьраздосадованные, толкая перед собой своих оруженосцев, прыгающих как кролики.Оба были связаны скрученной в жгут простыней.

– Я же говорила, что она шутит! – шипела Хаара.

– Да ты сама поверила! – огрызалась Хола.

Узел на простыне был затянут так сильно, что развязать егосмогла только Таамаг. Она застенчиво посмотрела на свои руки.

– Со мной с двенадцати лет никто не хотел бороться!Даже взрослые мужики отказывались! А я ведь даже зарядку не делала, простотакая уродилась! И сестренки у меня ничего, не самые дохлые, – сказала онас гордостью.

Мало-помалу напряженность исчезла. Валькирии повеселели.Оруженосец Фулоны, невысокий, крепкий мужчина с залысинами, бывший прапор ВДВ,стал петь под гитару. Фулона подтягивала. У валькирии золотого копья оказалсяглубокий и красивый, чуть дрожащий на высоких нотах голос.

Неожиданно снизу, с домофона, кто-то позвонил.

– Это Филомена. Ну наконец! Свинство так сильноопаздывать! – радостно воскликнула Хаара и отправила Вована встречать ее.

Вован ушел и надолго исчез. Оруженосец Фулоны продолжилпеть, но его не слушали. Никто не мог понять, почему Филомены и Вована долгонет. Наконец на площадке остановился лифт. Хлопнула железная дверь. В комнатузаглянула растерянная голова Вована. Его щеки были уже не свекольными, носизыми. Губы пытались что-то выговорить. Оруженосец замахал рукой, вызываяхозяйку.

Хаара вышла в коридор. Ирка услышала, как она вскрикнула, инаивно подумала, что это радостный крик человека, которому вручили подарок. Илишь когда из коридора донесся вопль «Скорее сюда!», Ирка поняла, что ошиблась.

Запутавшись в скатерти, Таамаг опрокинула стол. Всевалькирии разом ринулись к двери, мгновенно заполнив тесный коридор. Случайнополучилось, что Ирка оказалась впереди остальных, потому что сзади на нееналетела могучая Таамаг и, как бульдозер, протащила ее вперед. На ноге у Иркипиявкой висел любознательный Антигон.

Ирка увидела Хаару и Вована. Они заботливо поддерживаливысокого парня, правая сторона лица которого была в крови. Парень вырывался, утверждая,что не ранен и кровь не его. Ирка узнала оруженосца Филомены. В руках он держалее щит и шлем.

– А где сама Филомена? – непонимающе пробасилаТаамаг.

– Филомены больше нет! – ответил оруженосец и,покачнувшись, тяжело завалился на Вована. Вован и оруженосец Бэтлы разомподхватили его.

Другие бросились наружу, как-то сразу, без расспросов,поняв, где следует искать Филомену. Некоторые рискованно телепортировали прямоиз коридора, ослепив Ирку короткими вспышками. Поблескивали наконечники копий.Серебрились нагрудники, которых не было еще полминуты назад. Человеческаяприрода замещалась вечной сущностью дев-воительниц.

Таамаг в давке столкнулась с Иркой, сгребла ее и, брызжаслюной, крикнула ей в лицо:

– Это все из-за тебя, одиночка! Ты нарушаешь законы – иот нас отворачивается удача!

Глаза у валькирии каменного копья покраснели от гнева и таксильно косили, что Ирке казалось, будто ее взгляд расходится в разные стороны,огибая ее. После каждого слова Таамаг чуть-чуть приседала, а в уголках рта взрывалисьвлажные шарики.

Кто-то решительно заслонил собой Ирку. Она узнала Фулону.

– Отпусти! Виновата не она! – приказала валькириязолотого копья.

Ее оруженосец стоял рядом, держа в опущенной руке гитару.Кто-то, проносясь, толкнул его. Гитара ударилась о стену и глухо загудела. Этотжалобный звук образумил Таамаг.

Она отпустила Ирку, вскинула руки – страшная, гневная,громадная как медведица, с искаженным ненавистью лицом – и исчезла в огненномпузыре телепортации.

Ирке подумалось, что, если раздраженная Таамаг случайноматериализуется внутри каменной стены, тем хуже для стены. Она раздерет ееголыми руками. Ирка почти видела, как крошится камень от могучих ударовизнутри.

* * *