— Сюда, — сказала женщина из прошлого века ипоказала рукой направление.

Вероника шагнула в просторную комнату, где все выгляделодорогим и нарядным. Прабабка сидела в кресле напротив двери. На ней был брючныйкостюм шоколадного цвета, в вырезе которого мерцали желтые камни. Такие жекамни были вделаны в серьги и теперь оттягивали сморщенные мочки ушей.

— Ну, спасибо, что пришла, — ехидно сказаластаруха и сцепила скрюченные пальцы в замочек. Пальцы тоже оказались унизаныкольцами с желтыми камнями.

— Мне сказали, вы плохо себя чувствуете, —Вероника изо всех сил старалась не отводить глаз. Однако понимала, что надолгоее не хватит: старуха ей явно не по зубам. — Можно мне сесть?

— Нельзя, — отрезала та. — Нечего теберассиживаться. Я позвала тебя только затем, чтобы сказать лично: я все этооставляю тебе. — Она неопределенно махнула рукой. — И квартиру, ивсе, что найдется в ней ценного. А здесь есть кое-что, уж поверь мне!

Она довольно квохтнула и снова вперила в правнучку зловещийвзор, как будто уже была фамильным привидением и знала, что может испугатьнаследницу до смерти.

— Спасибо, конечно, — пробормотала Вероника.

Ей хотелось спросить про тетку Зою, но она не рискнула.Вдруг со старухой случится приступ ярости, который повредит ее здоровью?

— Надеюсь, ты больше не встречаешься с этим?

— Прабабка раздула маленькие круглые ноздри ипошевелила ими, словно почувствовав дурной запах.

Поскольку, кроме Бороздина, она никого не видела, тоспрашивать, кого она имеет в виду, не имело смысла. Вероника постараласьответить сдержанно:

— Мы расстались.

— Я рада, — проскрипела прабабка. — Тыкрасивая женщина, Вероника. Похожа на меня в молодости. С такой внешностью грехбыло бы продешевить. За тобой кто-нибудь ухаживает?

Вероника по-прежнему стояла на пороге, и ей невольнохотелось принять позу смирения, какую она заметила у встретившей ее сиделки.

— Да, — неожиданно для себя призналась она. —Матвей Каретников. Мы познакомились недавно, но он, кажется, настроен оченьсерьезно. Ему пятьдесят лет, у него собственная фирма…

— Он что, «новый русский»? — подозрительноспросила старуха. — Вор?

— Он не вор, а созидатель! — вспылилаВероника. — Тот, кто не крадет, а строит. И он подарил мне — вот!

Вероника распахнула воротничок блузки и показала ожерелье,которое боялась оставлять дома.

— Главное не то, что он это подарил, — задумчивопробормотала старуха, щуря выцветший глаз. — Главное то, что ты принялаподарок.

— Мне двадцать восемь лет, — тоном, каким говорято тяжкой болезни, сообщила правнучка.

— Двадцать восемь! — мечтательно закатила глазастаруха. Потом вернула их назад и посмотрела на Веронику с усмешкой. — Амне девяносто два.

Вероника вспыхнула, а прабабка залилась каркающим смехом.Отсмеявшись, она тяжело задышала и махнула рукой:

— Все. Аудиенция окончена. Я высказала тебе свою волю,можешь быть свободна. Когда умру, тебе сообщат.

— Но, может быть…

— Мне ничего не надо! — важно сказала старуха идаже притопнула ногой:

— Проваливай.

Вероника сделала два шага назад, но потом все же решилась испросила:

— Почему вы так со мной обращаетесь?

— Потому что твоя мать была дура, и ты, ее дочь, судяпо всему, такая же дура. Мне это не нравится. Однако выбора у меня нет.

— До свидания, Маргарита Прохоровна, —пробормотала Вероника.

— Прощай.

Выкатившись на улицу, Вероника согнулась пополам, потомразогнулась и громко сказала:

— Фу-у!!

Да уж, это был всем визитам визит. Тетку Зою страшноинтересовало, о чем они будут говорить, и она взяла с Вероники слово, что та,как вернется домой, сразу же позвонит.

— О тебе она даже не заикнулась, — сразу жесообщила ей Вероника. — Ни о тебе, ни о мальчиках.

— Вот зараза! — беззлобно заметила та. Вероникедаже показалось, что Зоя испытала облегчение.

— Не хочешь сказать, из-за чего вы поругались?

— Из-за ерунды. Даже стыдно вспоминать. Мне правда стыдно,не наезжай, ладно? Вот сама скажи, на нее легко обидеться?

— Более чем.

— Видишь!

— Она в самом деле обещала оставить мнеквартиру, — выпалила Вероника. — Со всей обстановкой. Выгляделоэто.., ужасно.

— Почему? Старуха выставила какие-нибудь условия?

— Да нет, просто она сидела в кресле —живехонька-здоровехонька… Сказала, что, когда умрет, мне сообщат.

— Вот ведь карга! — подивилась Зоя. — Всюжизнь боролась за какую-то мифическую честь фамилии, а сама ведет себя, как последняясволочь. — Кстати, — без перехода сказала она. — Мы с Изюмскимрешили пожениться.

— Ой, — опешила Вероника. — Поздравляю! Акогда?

— Ну, он собирается на месячишко отчалить на заработкис какой-то строительной бригадой, заработает денежек, вернется, и сразу подвенец. Заявление мы уже подали.

— Зоя, ты счастлива? — спросила Вероника.

— Абсолютно. А что?

Вероника не могла объяснить — что. В последнее время оначасто примеривала замужество к себе — Матвей Каретников созревал для брака соскоростью кукурузного початка. Он уже едва не лопался от переполнявших егочувств, и, когда встречался с Вероникой, золотые колечки блистали в его глазахпобедным блеском. При этом он проявлял странное целомудрие и не заводилотношения дальше страстных поцелуев.

— Сегодня он сделает тебе предложение, — говорилаТина всякий раз, когда автомобиль Каретникова тормозил перед художественнымсалоном. — Не может же он дарить такие дорогие подарки без задней мысли!

Вероника и сама понимала, что все к этому идет. И не знала,как поступить. С одной стороны, она принимала подарки — это да. С другойстороны, представить Каретникова в роли спутника жизни?.. Она про него почтиничего не знала. У него должен быть стальной хребет, раз он имеет собственноедело и уверенно держится на плаву.

Однако с ней Каретников был другим — мягким и пушистым. Вконце каждого свидания он впадал в дешевую патетику и становился слащавым доотвращения. Вероника убеждала себя, что он свихнулся от любви. И ей, чертпобери, было лестно. «Может, это вообще мой последний шанс, — думалаона. — Откажу Каретникову и останусь навсегда старой девой».

Старые девы вызывали у нее сложные чувства. Она еще помниладвух своих бабушек со стороны матери, которые всю жизнь прожили в гордомодиночестве. У них были странные представления не только непосредственно омужчинах, но и о жизни вообще. Из чего можно было сделать вывод, что отсутствиемужа как-то влияет на голову. Веронике совершенно не хотелось страдатьзакидонами и служить объектом сожаления всех знакомых. Каретников в данномслучае казался ей не просто выходом из положения. Он был шикарным выходом. Ей,безусловно, будут завидовать.