— Логика — не твое дело, — говорит. — Твое дело слушаться и не пререкаться.

Во как! «Ох, и навешает мне батя люлей», — подумал я в тот момент с толикой такой огромной горечи.

Глава 3. Я тоже хочу сверхспособности.

На перемену, честно сказать, я уже побаивался выходить. Мало ли, что там со мной сделают ненормальные эти. Нас, короче, опять построили, и мы вышли, как на выгул.

В общем, я твердо решил провести время с пользой. «Может, у меня все-таки есть сверхспособность?» — так я подумал. И всю перемену я пытался читать мысли, быстро бегать, управлять током, уменьшаться, летать, становится невидимым, растягиваться, как жеваная жвачка. Потом я врезал в стену кулаком и чуть руку себе не сломал. Пробовал поднять скамейку одним пальцем, как мой брат. Пытался пускать из рук воду, огонь, передвигать предметы, лазать по стенам и еще кучу всякой ерунды.

Короче, ничего не вышло. В итоге я сел на скамейку и стал очень сильно грустить. Вскоре прозвенел звонок, и я поплелся на физру. Все, естественно, были уже в форме и занимались всякой ерундой в зале, пока физрук пил десятый чай за утро, а, может, и курил за школой или в окошко туалета.

Честно признаться, уж лучше бы я не ходил на эту физру, хотя мне, вообще-то, всегда она нравилась, потому что я здесь что-то, да умел. А тут я, значит, переоделся и зашел в зал. Моя бедная челюсть опять стремительно отпала вниз. Че я там увидел, не описать просто так. Я вообще-то думал, что половина одноклассников будет сидеть на скамеечках, как обычно это бывает. Типа, они болеют или просто сачкуют. Остальные же мячик будут в кольцо бросать. А я раньше любил так подходить к ним и показывать, где раки зимуют. Я довольно неплохо в баскет умел бацать. Ну, в общем, так я рассуждал, пока не зашел в зал. Оказалось, что у всех вдруг проснулось желание заниматься спортом.

И первый, кого я увидел, был Артур. Мелкий такой шмакодявочник, метр с кепкой. Что он там такого делал? Ну, он, значит, взял мяч баскетбольный в руки, подошел к кольцу, и как сиганет (без разгона, без ни чего), сделает в воздухе целых пять оборотов вокруг себя, и плавненько так опустит мяч в корзину. Я округлил глаза, и смотрю на остальных, и думаю, что сейчас все скажут: «Вау, во дает!» или что-то такое. Но нет, все продолжали заниматься своими делами, как будто то, что сделал Артур, это в порядке вещей. Вторым, кто меня очень сильно поразил, так это Анька. Раньше она была деревяхой, что даже мостик не могла сделать. А тут она такие кульбиты вымачивала, чуть ли не впятеро складывалась, будто у неё вообще костей-то и не было.

Ну, кто еще там, че делал? Владос, значит, прыжкам занимался. Он просто прыгал до самого потолка, и все тут. Любка на скакалке скакала, наверное, со скоростью света или быстрее. Лерка и Машка сразу по двадцать обручей крутили, и не только на животе, но, и на руках, и на ногах. Миха на идеальный шпагат садился и делал всякие сальтухи и кувырки в воздухе. А Нинка прыгала в длину из одного конца зала в другой. Там еще много типов было интересных всяких, но рассказывать лень, да и вспоминать не очень-то охота.

Ну вот, короче, стоял я там опять, как истукан, и смотрел на них, варяжку раззявив. Наконец заходит физрук (форменная горилла) и издает такой, типа, рык: «Построится, быстро». И в свисток свистит. И все, значит, кроме меня, пулей на линию побежали. А я иду такой, задумался че-то, встаю, как обычно на свое законное место в начале колонны.

— Колбаскин!!! — кричит во всю глотку физрук (он всегда почему-то орал, как ненормальный), — мы по росту строимся, топай давай в конец колонны.

Я такой: «Че?» — говорю про себя и смотрю на одноклассников своих. Приходится аж задрать голову вверх, чтобы увидеть их противные рожы. А они, главное, тоже зырят на меня и лыбы давят. Что ж делать? Пошел я, короче, в конец колонны, к Артуру этому. И главное, странно, почему- то он тоже вдруг выше стал, так что я вообще, последним остался.

— Так, щас бегать будете, — говорит физрук, — двенадцать кругов, а ты Колбаскин — три.

Я стою и не вдупляю: «Что ж я второклассница, что ли, какая или дохляк второсортный?»

— А почему мне три?

— Потому что, ты — обычный, — говорит он.

— Ну и что, я тож двенадцать могу пробежать.

— Можешь, но только медленно, а ребята быстро бегают.

«Что за бред!» — думаю.

— Но…

— Отставить разговоры, — говорит он, — бегом марш.

И они, короче, рванули, как звери какие-то. Я пробежал два круга в обычном своем темпе, а эти уже двенадцать отбегали, прикиньте. Стоят, главное, и цокают, типа, я их задерживаю. Я-то их раньше всегда ждал. Цокают, гаденыши, представьте себе, даже Ларик этот, который после первого круга с ног обычно валился.

Ну, пробежал я, значит, три круга, вообще даже не устал и не запыхался. Встал я в колонну, то есть в её конец, а физрук смотрит на меня, как на ничтожество какое-то.

— Иди посиди, — говорит, — я пока с нормальными спортсменами позанимаюсь.

«Это они-то спортсмены? Килька дохлая». Прикиньте, да. А на днях, значит, горилла эта звала меня на олимпиаду по физре.

— Я тож хочу позаниматься, — говорю. Конечно, я не против посидеть, но это не тот случай. — Чем я хуже?

— Ты обычный, — говорит, — Еще плохо станет. Иди посиди.

— А как же нормативы и все прочее? — спрашиваю у него.

— Поставлю, — говорит, — Не мозоль глаза, иди садись, отдохни.

Что делать-то? Пошел я в итоге на скамейки. Подхожу, а там Димон сидит и улыбается во всю рожу. Сел я, короче, рядом с ним.

— Че ты сидишь здесь? — спрашиваю я у него.

— Потеть, — говорит, — не хотел. Девушкам это не нравится.

— Ничесе ты неженка! — говорю. — А как ты физрука уломал-то?

— Ты хотел сказать: «Вежливо попросил». Я подарил ему чай и плитку шоколада.

— Че ты брешишь. Где ты их взять-то успел?

— Попросил Ниночку из одиннадцатого класса слетать в магазин.

«Ниночку, фу, вот дает». И главное, я сразу понял, что слетать — это как бы в прямом смысле, а не, типа, быстро сходить или сбегать.

— А ты чем, Евгений, занимался? — спрашивает он меня опять своим вычурным, противным голосом.

— Пытался сверхспособность у себя найти. Видать, нет её у меня.

— Жалко мне тебя, — говорит он сердобольный