Говорит, я могу самостоятельно узнавать мир. Даже если порой это значит, что я набью шишки и получу царапины.

Как когда я показал ему свой чертеж роликов, которые мама с папой мне не купили. В основном они состояли из кучи липкой ленты, скотча, шариковых ручек. Но дедушка все равно разрешил смастерить их. Полного успеха я не добился, но зато узнал, насколько больно падать лицом в пол. А это само по себе важный урок, сказал тогда дед.

Как я уже говорил, сейчас я в полном порядке. Не считая того, что маловат маленько – но доктор сказал, я могу в любой день взять и вырасти, как гриб. Этого дня я все еще жду.

Плюс в том, бабушка с дедушкой живут всего в двух минутах и сорока пяти секундах от нас. Минус – я все думаю, вдруг дедушка заболел именно из-за присмотра за мной. Сердце у него шалит, но это не безобидные шалости. Мама с папой уверяют, что болезнь не связана со мной, а бабушка говорит – виноваты пирожные и сыр, которые он так любит, но я не могу отделаться от мысли, что дедушка должен был уйти на пенсию отдыхать, а не бегать за мной. Мне не нравилось болеть, и иногда, видя, как друзья играют в футбол, а мне нельзя, я жутко злился. Помню, даже кричал на деда и нарочно прятался от него, а ему приходилось гоняться за мной, несмотря на свой возраст. Занятие не особо приятное – и совсем не успокаивающее.

Но когда я беспокоюсь о дедушке, он обвиняет меня, что теперь я пытаюсь засунуть в огромный пластмассовый шар его. И хотя этот страх навсегда останется моей больной точкой, что бы я ни подумал, деду я ничего не скажу.

Придя к ним тем утром, я обошел дом и направился сразу в сад. В кухонном окне я увидел бабушку, склонившуюся над большой кастрюлей, окруженную клубящимся паром. До меня донесся сладкий запах фруктов. Я помахал ей и поспешил к саду через аккуратную лужайку, мимо нескольких яблонь и груш, спускающих ветви к земле, мимо пустых ульев, которые дедушка все обещает убрать, но никак не уберет.

Тут я заметил его самого, с лопатой наготове, готового выкорчевать корни драконьего дерева. Вскрикнув, я бросился к нему.

– Дедушка! Стой!

– Привет-привет, Шустрик. Надеюсь, ты не растерял силы, – сказал он. – Нужно вырыть эту штуку, а затем мы и решим, что куда сажать.

Он замахнулся лопатой на свисающий кактусообразный отросток.

– Но, дедушка, – я задыхался, стараясь восстановить дыхание. – Я узнал, что это. Это – драконье дерево.

Я шагнул вперед, под его нацеленную лопату.

Дедушка наморщил лоб.

– Никогда о таком не слышал.

Он снова поднял орудие, готовясь сражаться.

– Думаю, я могу ухаживать за ним, – пролепетал я.

– Но оно занимает половину участка для овощей. Мы можем посадить здесь вкусную фасоль. Может, тебе больше по душе фасоль, а?

Я закачал головой так сильно, что чуть мозги не выпали, и протараторил единственное, что, по-моему, могло изменить дедушкино мнение:

– А тебе не хочется вырастить интересные фрукты? Подумай, варенье из драконьего фрукта. Не так много корзиночек с таким вареньем делают, правда?

Дедушка оперся на лопату и всмотрелся в мое лицо. Он глядел на меня, словно спрашивая: «Что ты задумал?» Затем подмигнул и воскликнул:

– Значит, стоит предупредить бабушку, что придется ей напечь пирогов из драконьих фруктов, а?

Дед отвернулся и принялся за борьбу с колючими кустами. Я выдохнул с облегчением. Оттянув карман, взглянул на дракончика, свернувшегося внутри. Яркие бриллианты его глаз сверкнули в ответ.

Весь следующий час дедушка загружал меня трудными заданиями. Я положил толстовку с дракончиком в кармане на копну подсохшей скошенной травы. Дракончик так обрадовался, что развернулся из клубочка, предвкушая завтрак. Я то и дело косился на толстовку и улыбался при мысли о том, что в кармане. Не сказать что я проявил себя героем в копании, но каждый раз, когда я начинал ныть, дедушка совал конфету мне в рот.

Мы нагружали еще одну тележку путающимися ветвями кустарника, когда кто-то рядом кашлянул. Обернувшись, мы увидели мрачного пожилого мужчину в выцветшем голубом комбинезоне, держащего вилку словно смертельное оружие. Он облокачивался на проволочный забор, отделяющий дедушкин сад от соседского.

– В какие игры ты тут играешь, а? – сказал он, тыча в меня.

– Честно сказать, не думаю, что для него это игра, – усмехнулся дедушка.

В точку! Я уже мозоли натер от лопаты.

– У меня в саду побывали вандалы, знаете ли, – сказал незнакомец. – Натворили разного беспорядка. Дети слоняются по полям, думают, им дозволено ходить куда вздумается, даже в мой сад. Никого теперь не уважают. Я этого не потерплю. Уж я пригляжу за ними. И сам приму меры, если что-то случится.

– Хорошо, но это вот мой внук, мой большой помощник, расчищает сад вместе со мной, – сказал дедушка все еще дружелюбно, но твердым голосом. – Он хороший парень. За ним приглядывать не нужно.

Сосед поглядел на меня так, словно ждал, что я вот-вот покажу свое истинное лицо, и наконец проворчал:

– Просто держите его подальше от моей собственности, вам ясно?

Я открыл рот, чтобы вмешаться, но дедушка сунул туда конфетку, и я не смог выдавить ни слова.

Сосед указал вилкой нам за спину на уродливую кучу земли и растений, появившуюся от нашего копания. Там валялось много-много обвивунов.

– И их вот рядом с моим садом быть не должно. Чертовы растения – стоит им появиться, вы никогда от них не избавитесь. Ничего у вас тут не вырастет, даже если все корни повыдираете.

– Это только начало, но мы разберемся и с ними, – сказал дедушка, не обращая внимания на тон соседа.

Дедушка походил на веселую птаху, беззаботно вьющую гнездо на голове ротвейлера.

– Цветам тут не место, позор, – сказал сосед и, махнув в сторону дедушкиного сада, отвернулся, бормоча что-то себе под нос.

– Кто это? – спросил я.

– Наш новый сосед, переехал где-то месяц назад. Его зовут Боб.

– Скорее Злоб, – буркнул я.

Мы смотрели, как он топает к своему садовому домику и долго ковыряется в висячем замке. Злоб хлопнул дверью и еще на секунду замер за окном, поглядывая на нас. Затем рывком закрыл окно драной занавеской.