Но он упирается ими в стену по обе стороны от моей головы и все мои попытки провальны. Он же сильнее.

— Пусти! — прошу я.

— Ты к нему пришла? — брови Никиты сходятся на переносице. — Что у тебя с ним? Ты с ним спишь?

— Не твое дело! — возмущаюсь я. — Катись к Алине!

И отворачиваюсь, понимая, что выдала себя. И Никита это понимает, потому что на лице его появляется усмешка.

— К Алине? — переспрашивает он. — Ты всерьез думаешь, что мне сдалась твоя сестра?

— Мне все равно, — бурчу под нос.

Никита берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. Теперь его лицо серьезное.

— Я к тебе тогда приходил. А тебя дома не было. Телефон случайно забыл. А ты ведешь себя как малолетка. Истерики устраиваешь. Прячешься. Зачем? Ксюш?

Я внимательно смотрю ему в глаза. Врет или нет? пытаюсь угадать. Никита серьезен, ни тени улыбки на лице.

— Правда? — спрашиваю тихо.

— Зачем не врать? Если бы я приходил к сестре твоей, зачем мне это скрывать? Мне не пять лет, чтобы прятаться по углам, — вздыхает. — К тебе я приходил. Поговорить хотел.

— О чем? — чувствую, как пересохли губы.

— О нас, — серьезно произносит он. — Ерунда какая-то получается… С тем случаем… И вообще…

— Все в порядке, Никит, — говорю я. — Нормально.

— Как тебе в новой школе? — вдруг спрашивает он. — Это правда, что тебя там… — запинается, — бьют? Кто? Скажи мне, я разберусь.

— Не надо, Никит, уже все в порядке. Мне Тема помог.

— Тема? — Никита щурится. — Ты его теперь так называешь?

Его голос опять становится злым.

— Что у вас с ним? Ты так и не ответила! Что?

— Ничего, — спокойно говорю я и пожимаю плечами. — Мы общаемся.

— Слишком много вы общаетесь, — ворчит Никита.

И мне почему-то нравится такая вот его реакция. Невольно улыбаюсь.

Никита опять хмурится.

— Я пойду, Никит, — беру его за запястье одной руки и убираю ее. он поддается. — Мне пора. В интернат. А то ругать будут. Поздно уже. Скоро проверка там.

— Мне жаль, что ты там оказалась, — Никита опускает голову.

— Ничего, — улыбаюсь я. — Все хорошо будет! Главное, что тебя не выгнали из клуба. Ты хорошо играешь.

— Ты правда так думаешь? — в его глазах появляется блеск.

— Ну, все так говорят, — пожимаю плечами. — Я не очень разбираюсь в футболе, но… Никита, — я вспоминаю о том, что беспокоит меня, — зачем ты Артема сбил? Вы же друзья…

Пытаюсь смотреть ему в глаза, но Никита убирает взгляд. Смотрит в сторону.

— Это спорт, Ксюш, такое тут случается. Это случайно вышло.

Мне становится легче.

— Мне было бы горько сознавать, что вы не дружите больше, — говорю честно.

— Все в порядке, мелкая! — Никита подмигивает мне. — Подождешь меня? Я отвезу тебя в интернат?

Я закусываю губу. Тема же обещал отвезти меня.

— Что? Проблемы? — Никита легко читает мои сомнения на лице. — Артем? — легко догадывается.

Я лишь киваю.

— Вообще, без вопросов, — поднимает вверх обе руки. — Он же первый предложил.

Но взгляд его становится холодным, несмотря на слова. Он сам отходит от меня.

— Ну, счастливо, мелкая! — кидает мне. — Может, еще увидимся!

Несмотря на все усилия, в интернат мы приезжаем поздно. Уже после проверки. Артема задержали в медпункте, а еще и пробки. Я пытаюсь незаметно пройти мемо дежурного и мне это почти удается. Но тут в спину раздается знакомый ненавистный голос:

— Москвина, а для тебя правила не существуют?

Илона.

Дежурный тут же отрывается от поливки цветов и строго смотрит на меня.

— Москвина, который час? Ты почему на проверке не была? Завтра с утра к директору. А сейчас быстро! Разошлись по комнатам. И чтобы тихо мне. Один звук и я докладную пишу директору. Быстро! И кто вас только таких воспитывает? Кому страну оставим? — это она уже ворчит себе под нос.

Опустив голову, я иду к себе в комнату. Мои соседки уже в кроватях с телефонами. Я тоже быстро переодеваюсь, принимаю душ и прыгаю в постель. Зарываюсь под одеяло.

Меня трясет. Разговор с директором не обещает мне ничего хорошего. Обычно это все заканчивается вызовом родителей и последующей лекцией о моей никчемности и глупости.

Пытаюсь отвлечься на мысли о Теме и Никите. Но и тут радостного мало.

С Никитой так и остались недопонимание и, как мне кажется, какие-то обиды. И это не дает мне покоя. Мы никак не можем до конца выяснить между собой что-то. Как будто что-то так и висит над нами. Мне ведь не показалось, что я услышала опять в его голосе обиду. Неужели это связано с Темой?

Нет, мне не хочется об этом думать. Иначе я захожу в такие дебри в своих размышлениях, что становится только больнее. Нет, этого не может быть.

А я? Как отношусь к ребятам я? Кто каждый из них для меня? Этот вопрос, пожалуй, самый сложный. И так и не найдя на него ответа, я проваливаюсь в темноту.

Утром, проходя мимо дежурного на занятия, слышу:

— Москвина, к директору сразу. Ольга Львовна уже ждет в кабинете. Тебя и еще двух шалопаев. И откуда вы такие…

Дальше опять идет привычное бурчание, но я уже не слушаю его.

Когда я подхожу к кабинету директора, оттуда уже выходят два парня. Вид у них отнюдь не говорит о том, что они огорчены. Они что-то громко обсуждают и ржут.

— Да, пошла она, — слышу мельком.

Потом один из них толкает другого в бок и кивает на меня:

— Смотри.

Они оба теперь глядят в мою сторону, но я их не знаю.

Парни подходят ко мне.

— Тоже нарушаешь? — подмигивает один.

Я с испугом смотрю на них.

— Хочешь, повеселимся? — наседает другой. — Ты стерву-то не бойся. Она только гавкает.

— Москвина! — раздается громкий голос нашей директрисы. — Ты и тут нашла приключения? Быстро ко мне в кабинет! А вы — на занятия! Чтобы я вас тут не видела! Живо! Или опять участкового вызвать?

— Овца, — бурчит один из парней себе под нос, но они послушно отходят от меня и, махнув рукой директрисе, скрываются в глубинах коридора.

Я иду в кабинет директора.

— Так, Москвина, мне некогда тут разводить с тобой. Совещание скоро. У тебя второй прогул за последнюю неделю. Это что, а? Куда катишься? — в упор смотрит на меня. — Ты учти, у нас тоже не всех держат. Есть заведения и построже.