Не трону, внезапно решил Халльгрим, чувствуя, как привычноподобралось всё тело, как нашли опору крепко расставленные ноги, как глубоко иёмко, точно перед прыжком в прорубь, вошло дыхание в обтянутую панцирем грудь…Обезоружу, и хватит. От этой мысли сразу стало спокойно и легко на душе.

Халльгрим ударил первым, заранее зная, что его противник неиз тех, кого можно обмануть, провести обманным движением, безнаказанно достатьострым железом… Так и вышло. Как ни быстро мелькнул его меч, черноволосый играяпоймал его и остановил на середине пути. Тяжёлые лезвия скользнули одно подругому и замерли, сцепившись коваными крестовинами. Кто кого?

Они одновременно отскочили каждый в свою сторону. Не одолелни один.

Халльгрим впервые встретил равного себе.

И вот уже гарда-хёвдинг со свистом обрушил на него меч.Халльгрим отбил чужую сталь в двух ладонях от своей головы. И в следующий мигполоснул шрамолицего по плечу. Лёгкая кожа повисла трепещущим лоскутом, насолнце блеснуло переплетение железных звеньев. Кольчуга!.. На торгу за неёпопросили бы полкорабля.

Величайшего бойца выставил против него Торлейв конунг. Темпочётней будет победа.

И снова пропел гардский меч, и снова Халльгрим заставил егосо скрежетом отлететь прочь. Меч только щёлкнул по его плащу, надвое разорваввышитое полотнище. Свободной рукой Халльгрим содрал его с плеч и швырнул внизпо течению, чтобы не мешал.

Гарда-хёвдинг оскалился в улыбке: знать, и ему достойныесоперники попадались нечасто.

Кто кого?

Они месили сапогами влажную землю, прыгая то вперёд, тоназад. Нападали и защищались. Опускали мечи так, что казалось – вот-вот вгонятодин другого в рыхлый песок! Две дружины затаили дыхание, одни в сёдлах, другиена корабле. Два вождя стоили друг друга. Что будет, когда за оружие схватятсяостальные?

Вот меч гарда-хёвдинга всё же коснулся ноги Виглафссона…Видга вздрогнул сильнее отца, стиснул пальцами бортовую доску. По Халльгриму ине было заметно, что его ранили. Только левый сапог на нём начал медленнопромокать.

Он и сквитался со шрамолицым почти что сразу. Ударил так,что тот едва не пал на колено… И поползла по рукаву, ниже плеча, широкая тёмнаяполоса!

Рыжая Вигдис в кровь искусала губу, глаза её горели. Ктокого?

И тут молчаливые гардские хирдманны зашевелились, встревоженнозаговорили, указывая на реку! Халльгриму оглядываться не понадобилось. Он знал:там, из-за дальнего поворота, как раз выдвинулась Эрлингова лодья. А следом заней верный страж – расписной драккар Хельги.

Гарда-хёвдинг, тоже не оборачиваясь, что-то крикнул своим…Наверное, команду, потому что они собрались все вместе и замолчали. Только конифыркали под седоками. И сказал хрипло, глядя на Халльгрима совсем побелевшимиглазами:

– Уговор!

И Халльгрим ответил ему:

– Уговор.

Пускай происходит всё, что только угодно судьбе. Но онизавершат свой спор один на один.

Корабли подходили всё ближе – вёсла и паруса вместе гнали ихвперёд. А поединщики смотрели друг на друга и одинаково боялись отвести взгляд.Однако потом Халльгрим увидел, как глаза словенского вождя покинули его иустремились на реку, на летевший по ней красный корабль… Мгновенно вернулись.Помедлили… Метнулись обратно… Нашли там что-то. И замерли, застыли, прикипели.И что-то начало медленно меняться в этих глазах бойца.

Тут бы и ударить! Сейчас Халльгрим смог бы зарубить его безтруда. Но викинг не двинулся с места: уговор…

Он не знал, что там, на высоком корабельном носу, уже можнобыло разглядеть какую-то фигурку в светлой, вьющейся на ветру одежде… Халльгримстоял спиной к реке и вздрогнул, как от удара, когда оттуда, ещё издали,послышался отчаянный крик:

– Чурило!

Вороной конь вытянул шею и заржал.

Гардский вождь чужим движением сунул меч в ножны. И незрячедвинулся мимо Халльгрима – в реку.

Торлейв конунг!

Красный корабль мчался вперёд, и вёсла пели в гребных люках.Вот ринулся вниз парус, и Сигурд кормщик велел гребцам поднять вёсла повыше,чтобы ненароком не проломить Торлейву конунгу головы. Прожурчал мимофорштевень.

И Ас-стейнн-ки птицей слетела с высокого борта, и князьлегко поймал её, подхватил… да так и остался стоять там, на мели, по пояс вводе.

Расписной драккар шёл следом, и Хельги, отстранивудивлённого и обиженного Бьёрна, взялся за правило сам.

– Спустить парус! – прокаркал он сорванным голосоми выругался: – На север и в горы!

Откуда было знать старшему Олавссону, что только так Хельгимог спастись от вида тех двоих на мели…

А на берегу творилось странное, неслыханное! Викинги бросалив воду мостки, сходили со своих кораблей, словенские воины покидали сёдла – ишли навстречу друг другу. Всё ещё настороженно, но уже без прежнейвраждебности, говорили каждый на своём языке, рассматривали незнакомые лица,одежду, оружие. Пробовали улыбаться…

Олав Можжевельник сам извлёк из-под палубы Мала. Вынул егоиз мешка, спустил через борт в тёплую воду, достигавшую колен. Подтолкнул кберегу, сопроводив шлепком. Взметая брызги, мальчишка мячиком выкатился напесок. Бросился к конунговым людям, спрятался за чью-то широкую спину, исчез…

Сошёл с красного корабля Скегги Скальд. Он немного смыслилпо-русски – и отчаянно хотел сказать что-нибудь этим воинам в кольчугах,укрытых от солнца кожаными куртками. Что-нибудь такое, что заменило бы белыйщит, так и не поднятый над мачтами кораблей…

И не решался – только бестолково краснел.

Да и было тут от чего захлебнуться мальчишеской душе! Этихирдманны составили бы честь и славу любого вождя.

Скегги видел несокрушимых седоусых бойцов, похожих настарого Можжевельника. Видел гордых и отчаянных молодых парней, которые моглибы побрататься с Видгой. И могучих мужей – не попятятся и перед ХалльгримомВиглафссоном!

Но зато поодаль стоял кудрявый юнец не старше Видги, такойже сильный с виду, как сын хёвдинга, и уж точно не меньше его ростом. Пареньсмотрел на мореходов, непримиримо выставив покрытую пухом губу. И лютаяненависть светилась в глазах! Его взгляд упёрся в Скегги, как поднесённый кносу кулак. Видно, что сейчас же с вызовом плюнул бы на землю – если бы нестрогий княжеский запрет! С одной руки парня свисали поводья чалого коня,другой он прижимал к себе горько плакавшего Мала. Храбро державшийся в плену,дедов внучок теперь отчаянно ревел, уткнувшись в его тонко подпоясанныйкольчужный живот. Наверное, эти двое были родичами.

Чалый ласково обнюхивал мальчишку, трогал губами красноеоттопыренное ухо.