Но рука его онемела. Кижал с лязгом упал на дубовую столешницу. И напрасно Рамсон пытался подцепить его непослушными пальцами. На секунду он в недоумении уставился на свою руку. И услышал смех Керлана.

По его телу расползалось странное ощущение. Так он себя чувствовал много лет назад, когда скитался по улицам и не ел по нескольку дней. Казалось, его мышцы атрофировались и перестали работать, как будто кто-то высосал из него все силы.

Он схватил глоток воздуха и сполз на пол. Давай же, приказывал он своему телу, но руки его были неподвижны, как камень на мягком красном ковре, как будто они ему не принадлежали.

Из-за стола показались начищенные черные туфли. Керлан нагнулся и медленно, демонстративно поднял оброненный Рамсоном кинжал.

– Неплохой маленький ножик, – прошептал он, а затем снова взглянул на Рамсона. Выражение лица его можно было принять за сочувствие, но Рамсона было не одурачить. Керлан смаковал этот момент.

Из коридора в комнату вошла женщина. Ее волосы были такими темными, что в свете ламп приобретали синеватый оттенок, а по ее бронзовой коже было понятно, что родом она с одного из королевств Азеатских островов. Она встала у стены, высокая и стройная, и стала смотреть на Рамсона взглядом пумы, выслеживающей добычу.

– Как же я мог забыть, – вздохнул Керлан, постукивая по виску и принимая растерянный вид. – Я не представил тебе Ниту, нашу новую коллегу и заместителя главы Ордена Ландыша.

У Рамсона кружилась голова. Ему чудилось, что его мышцы превратились в воду, а легкие отказывали. Как будто издалека до него доносился голос Керлана.

– Я думаю, что ее можно считать аффинитом плоти, хотя ее сила родства может контролировать физическую силу твоих мышц, органов, сердца…

Пока он говорил, в груди Рамсона пульсировала боль, отдаваясь рвотными позывами. Он закашлялся.

Керлан усмехнулся. Нита улыбнулась. А потом он почувствовал, как Керлан приставил к его лицу кинжал, и смачно провел лезвием по щеке.

Горло Рамсона сковал ужас. Он видел, как Керлан пытал людей; он стоял рядом и подавал ему скальпели.

– Как я и говорил, милый мальчик, я люблю играть с едой, так что не беспокойся. Я оставлю тебя на потом.

Керлан выпрямился, расправил свой безукоризненный костюм цвета индиго и положил кинжал в карман. Его тень падала на Рамсона, закрывая весь обзор.

– Приношу свои извинения, но мне нужно отлучиться. Надеюсь, как хозяин, я оказал тебе достойный прием. Но меня ждут на балу – сегодня там собралось немало очень важных гостей, – Керлан сверкнул зубами. – И, очевидно, среди них мне нужно отыскать одну очень особенную девушку.

Нет. Но крик Рамсона так и застрял у него в горле. Тело его было парализовано, и он просто смотрел в спину Керлана, исчезающую в коридоре. Затем вперед вышла Нита, и давление на его грудь усилилось. Горло его сжалось, а конечности онемели.

Перед глазами замаячили темные пятна, и вскоре он погрузился во тьму.

Снегопад усиливался. Вихри снежинок кружились в лучах освещающих веранду подвесных ламп. Отбрасываемые ими тени покачивались, пока Ана бежала мимо. Немногочисленные гости, вышедшие на улицу, уже торопились вернуться в дом. Из высоких окон и открытых дверей бального зала лился свет, звучали музыка и смех, заглушившие топот ног Аны. Вниз, по мраморным ступеням, мимо балюстрады веранды – и вот она уже на первом этаже, прячется за колонной, поддерживающей балконы.

Сердце сбивчиво отбивало ритм в ее груди, пока она затаилась в тени и наблюдала. Это он, без сомнений, подумала Ана, рассматривая его белый плащ, гладкую кожу на голове, бледные пальцы, вознесенные к небу. На его шее блестел серебряный божекруг, и Ана с отвращением вспомнила, что почти в этом же виде она застала его год назад, когда он убивал папу.

Тециев обвел пальцами круг у своей груди – этот жест выражал почтение кирилийским богам. Он поднял лицо к небу.

Рамсон придумал для нее идеальную уловку: она должна была представиться посыльным Керлана и попросить Тециева проверить божевосх в подвале дома, прежде чем прибудет новая партия аффинитов.

Но ложь и хитрость были оружием Рамсона. Сейчас Ана понимала, что она решает проблемы по-другому.

Она призвала свою силу родства. Сад превратился в картинку, состоящую из света и тени, и пылающего пятна крови, наполняющей тело Тециева. Он находился в дюжине шагов от нее.

Ана уверенно пошла вперед. Тециев стоял к ней спиной, а благодаря снегу шаги ее сделались бесшумными. Она дрожала всем телом. Чувство опасности таилось у нее в животе.

Она поскользнулась и чуть не вскрикнула.

Тециев обернулся.

– Что… – начал было он, широко распахивая глаза, но Ана уже применила к нему свою силу родства и крепко взялась за его кровь. Тециев стал давиться, взгляд его метался, пытаясь высмотреть ее силуэт в ночи.

– Чувствуешь это? – Ана резко дернула его кровь, заранее позаботившись о том, чтобы его лицо не повернулось к свету. – Это лишь пустяки по сравнению с тем, что я могу с тобой сделать. Сейчас ты молча пойдешь за мной, и тогда я сохраню тебе жизнь.

Сердце Тециева неистово колотилось, пока она вела его через стеклянные двери в банкетный зал. Ее сила родства, как петля, обвивала его шею. Ана шла в шести шагах впереди, но в своем сознании она практически видела кровавые очертания следовавшей за ней фигуры. Он следовал за ней, как призрак, руки его были сцеплены в замок, и шаги его были эхом ее поступи.

Огромные медные часы в центре зала отбили девять двадцать пять, когда они скользнули из банкетного зала в лабиринт коридоров особняка Керлана. Ана про себя повторяла указания, которые заставил ее заучить Рамсон, – второй поворот налево, первый направо, пятый налево, – и вспоминала карту, которую Рамсон вдалбливал ей в голову так, будто хотел, чтобы она научилась находить нужный путь даже во сне.

Чем дальше они шли, тем у́же становились извилистые проходы, а полы уже не были покрыты экзотическими коврами. Дорогой декор сменился обычным мрамором и голыми стенами. За этой частью дома не следили, здесь было неестественно тихо. Ане казалось, что они вторглись на запретную территорию.

Когда Ана просканировала помещения силой родства, вокруг не обнаружилось ни одного слуги или стражника. Она начала беспокоиться. Тем временем они сделали последний поворот и уперлись в конец коридора. Перед ними стояла обыкновенная дубовая дверь с круглой потертой медной ручкой.

Сделав глубокий вдох, Ана взялась за ручку и начала ее поворачивать. Два поворота по часовой стрелке, пять против, и снова два по часовой. Голос Рамсона будто бы шептал ей на ухо, и ей показалось, что он касается ее руки, помогая совершать необходимые манипуляции. А потом толкай.

Ана чуть не подпрыгнула от лязга и жужжания. Звук доносился изнутри двери, как будто там вращались шестеренки. Ана всем своим весом надавила на дверь и толкнула.