Как канцлер и обещал, все документы по делу доставили Рэду на следующее же утро. Также терминал получил доступ к планетарной библиотеке книг, фильмов и аудиозаписей. Кормили его по-прежнему с доставкой в номер, но в оранжерею действительно сопроводили по первому же требованию.

Огромная круглая зала под стеклянным куполом была плотно засажена самыми разнообразными растениями — плодовыми и декоративными деревьями, цветами и кустарниками. Чувствовалось, что к каждому стебельку тут было приложена масса любви и труда. Несмотря на всю роскошь, в оранжерее они гуляли одни. Это удивило Рэда, но вопросов он задавать не стал. Да и вряд ли охрана соизволила бы на них ответить.

Последующие дни слились в единое пятно — подъем, пробежка в оранжерее, душ, завтрак. Дальше он работал с документами, пока не понимал, что уже тупит. Обед приносили после этого по его желанию, и по факту это уже зачастую был полдник или даже ужин. Потом Рэд шел подышать воздухом, а возвращаясь, садился и еще пару часов тратил на синдарин. Забавно, он даже не ожидал, но в библиотеке нашлись для этого подходящие материалы. Изучение языка позволяло ему думать о Селене наиболее безболезненно — не переживать, как она там, не думать о худшем, а просто предвкушать ее удивление. Представлять, как широко распахнутся ее густые, загнутые кверху ресницы над изумрудными глазами, когда он ей скажет что-то в окружении толпы, но понятное только им двоим. И когда она поймет, что он не просто выучил пару фраз, а способен, пусть и на элементарном уровне, поддержать разговор…

Чем больше Рэд размышлял над похищением прототипа, тем отчетливее в заказчиках похищения ему виделись две фигуры — Пьемонт и Манслоу. Но все равно оставались белые пятна. Нужно было встретиться с Ходжесом снова с глазу на глаз.

— Мне нужна очная встреча с канцлером в любое удобное для него время! — громко проговорил Рэд в своей комнате, не обращаясь ни к кому лично. Он не сомневался, что наблюдатели будут обязаны отобразить это в отчетах и передать его просьбу.

Личный телохранитель Ходжеса пришел за ним опять ближе к ночи. Видимо, канцлер, несмотря на возраст, по-прежнему работал допоздна. Рэда снова проводили в уже знакомый кабинет.

— Виски? — предложил канцлер, уже наполняя два бокала.

— Почему бы и нет, — непринуждённо ответил Рэд, беря протянутый ему напиток.

— У вас появились какие-то зацепки? Или вы передумали насчет памяти?

— Да. Нет. Я изучил всю предоставленную мне информацию и не мог не обратить внимания, что часть данных в ней просто изъята. Я понимаю, что вы не можете мне доверять в полном объеме, но тогда и все мои теории могут и гроша ломанного не стоить. Меня, например, все же очень волнует вопрос, кто прежние хозяева оборудования? Совершенно нигде не отражена даже поверхностно методика его работы. Как могло так быть, что лишь такой ограниченный круг посвящен в его функционал? Ковалек мог заболеть, потерять память, умереть, наконец, что и случилось, и только вы и Пьемонт при этом знали бы, что делать с модулем? А как же преемник? Обслуживающий персонал, в конце концов?

Ходжес задумчиво глотнул виски…

Глава 27

— Джарэд, я долго думал и в принципе готов предоставить вам всю информацию без ретуши. Все-таки мы в одной лодке. Информация, мягко говоря, шокирующая, но я уже убедился, что ваша психика способна многое переварить. Но тогда вам придется подписать вот это, — и он протянул Рэду бланк. Стандартное соглашение о неразглашении особо секретной информации. В противном случае грозящее наказанием вплоть до высшей меры.

— Эх, нет, — миролюбиво рассмеялся Джарэд, дочитав, — я не дам вам карт-бланш на свое физическое устранение. Что вам тогда помешает расстрелять меня прямо сейчас и прикрыться перед «Леграсс Индастри» и галактическим судом этой бумажкой?

— Зачем бы мне это? — удивился Ходжес. — Я хочу исправить ситуацию.

— А может, просто найти козла отпущения, на которого списать все проблемы? Откуда мне знать чистоту ваших помыслов, на вас датчики «детектора лжи» не висят.

— Обиделись, — констатировал Грег, поболтав в бокале лед.

— Мы же говорим о бизнесе, какие уж тут могут быть обиды, — невозмутимо парировал Рэд. — Я готов подписать этот документ с поправкой: «…если вина в разглашении будет доказана судом с участием представителя «Леграсс Индастри» и независимого галактического наблюдателя».

От такой наглости Грег опешил:

— Но если проводить судебное разбирательство, то всплывет все, что мы как раз и пытаемся скрыть!

— Но если, опираясь на эту бумагу, я уже эту информацию… предал огласке ранее, то какая разница?

Грег тяжело выдохнул:

— Вы несносный человек, Джарэд. Вам кто-нибудь об этом раньше говорил?

— Мои родители. Постоянно. Так что, будем редактировать документ или мы в тупике?

— У вас же есть на все свое решение! Что бы вы предложили сейчас?

— То же, что и прошлый раз: рассказать мне всю информацию, заручившись моим честным словом. В конце концов, вам ничто не мешает шлёпнуть меня в любой момент без суда и следствия. Вот только отбрыкиваться потом на галактическом суде будете без моей помощи.

— Ладно, — рыкнул Ходжес, недовольный таким поворотом диалога. — Но будьте уверены, если секретная информация хоть куда-нибудь просочится, мы так и поступим!

— По рукам, — совершенно спокойно ответил Рэд, как будто и для него это был всего лишь очередной выигранный раунд деловых переговоров.

Канцлер встал, подключил к фальшокну диск памяти:

— Изучайте, я пока пойду разомну ноги, — и, закрыв кабинет на ключ, Ходжес удалился. В коридоре у двери осталось два охранника, но Грег должен был быть уверен, что в помещение не войдут даже они. Ключ же от кабинета был у Ходжеса в единственном экземпляре.

Спустя час, когда Грег вернулся, он застал Рэда в позе роденовского мыслителя. Тот, правда, сразу распрямился и постарался придать своему лицу непроницаемое выражение, но чувствовалось, что информация его глубоко потрясла.

— Что скажете? — нейтральным голосом поинтересовался Ходжес, как спрашивают обычно в ресторанах, понравилось ли блюдо, совершенно не интересуясь ответом.

— Скажу, что это та информация, для осмысления которой нужно некоторое время, — казалось, Рэд хотел на этом остановиться и уйти, но не удержался:

— Вы тридцать лет владели технологией, которая, если ее изучить и поставить на поток, способна решить проблемы тысяч колоний, вероятно, спасти миллионы жизней,