– Неплохо.

Егор выпутался из развешанного тряпья и остановился рядом с выкрашенной белой краской дверью. Из-под нее в «прихожую» пробивалась полоса дневного света, а сама дверь подрагивала от сквозняка. Открылась она легко, хватило одного удара подошвой ботинка, распахнулась с треском и врезалась в стену. Впереди светло и пусто, потолок низкий, стены толстые, окна узкие, подоконники широкие, а весь дальний угол занимает русская печь. Егор прошел вдоль трех дверей, пинком открыл каждую, проверил все помещение. Комнаты, как казематы, – узкие, тесные, зато в каждой по окну, стекла на месте, внутри бардак. В одной комнате раскладушка, больше похожая на кровать, в соседней еще одна, в третьей – целый диван и еще один, точно такой же, у глухой, побеленной когда-то стены, рядом с печкой. Перед ней стол, заваленный обертками, пакетами и пустыми банками из-под консервов, на полу, в углах составлены пустые и полупустые пластиковые бутылки. И несколько лампочек под потолком, белый провод тянется по стене и уходит в темный угол «прихожей».

– А вы тут не голодали.

Егор остановился у сложенной из кирпича беленой печи, коснулся ладонью стенки. Холодная, но не ледяная, значит, топили, и не очень давно – сутки прошли или немного больше. Для тепла, конечно, иначе зачем рядом, на деревянном столе с ящиками стоит переносная газовая плита. А в стол убран ящик с баллонами – Егор приоткрыл резную дверку, пересчитал их. Семь штук, один наверху.

– Вот спасибо, век вашу доброту не забуду.

Он вытер ладони снятым с крючка в стене полотенцем, бросил его на пластиковый стул. Неплохо, пока все очень неплохо, осталось проверить вторую половину дома и подвал.

– Идем в закрома.

Егор вернулся в прихожую и остановился над люком в полу. Крышка подалась легко, Егор прислонил ее к стене и присел рядом на корточки. Чертыхнулся негромко – фонарь остался в куртке, с собой только спички в трех слоях полиэтилена и две зажигалки. А внизу мрак, как и должно быть в погребе, и пахнет соответствующе – плесенью, грибами и сыростью. И очень тихо, как и во всем доме, доносится только негромкий стук с крыши и крик пролетевшей над домом птицы. Егор еще с минуту вглядывался в темноту, и когда глаза привыкли к полумраку, оперся ладонями о края лаза и спрыгнул вниз. Присел за баррикадой из картонных коробок, выпрямился и едва не врезался в потолок макушкой, удар смягчила затянутая паутиной шапка.

– Блин, – он пригнулся и влип спиной в стену. Постоял так, послушал стук собственного сердца и пошел вдоль стены, по часовой стрелке от входа в потолке. Все правила пришлось нарушить одно за другим – вдоль стен стояли штабеля ящиков и коробок. Держа «укорот» перед собой, Егор петлял между ними, натыкался на пластиковые мешки, обходил препятствие или возвращался назад. Светлая квадратная дыра в потолке долго маячила справа, потом осталась позади, ее не было видно несколько минут, потом она очутилась слева и, наконец, над головой. Из темноты слева потянуло запахом солярки, Егор врезался коленом в бак из нержавейки, тот тяжело колыхнулся, и в нем что-то заплескалось. Егор обогнул емкости и остановился, перекинул автомат за спину. Вот это да, вот это я понимаю – почти электростанция, в три раза мощнее той, что дома осталась. Щелчок стартера, низкий рык, перешедший в урчание, – и подвал озарила подвешенная под потолком лампочка-сороковаттка. Егор шарахнулся к стене, постоял там, подпрыгнул и обошел помещение еще раз. Все, теперь точно все, дом, как сказочный ларец, брошенный на дно моря, пуст, полон сокровищ и ждет нового хозяина. Вернее, уже дождался.

Он выбрался из погреба, постоял перед полуживой дверью в стене рядом и быстро обшарил карманы одежды на вешалке в «прихожей». От стоявшей насмерть стальной махины ключей не оказалось, зато нашлось кое-что другое – ключ от замка зажигания с брелком-сигнализацией от «ровера».

– Уже легче, – Егор аккуратно приоткрыл дверь в смежное помещение и скользнул в щель между створкой и косяком. Здесь нога человека не ступала лет сорок или больше – пол засыпан обвалившейся с потолка и стен штукатуркой, висят полоски дранки, цепляются за шапку и тихо потрескивают над головой. И воздух затхлый, пахнет плесенью и поганками. Егор шел по коридору без окон, открывал все двери. За ними пусто и холодно, кое-где разбиты стекла, штукатурка на стенах обвалилась, обнажив переплетение тонких деревянных реек, еще одну комнату наглухо перегородил упавший темно-коричневый шкаф. Дальше двери закончились, слева в стене оказалось окно, а справа громоздилась еще одна печь, вернее, то, что от нее осталось, рядом на полу было полно битого кирпича.

«Все верно – две печи, две трубы. От этой, правда, толку уже нет, но ничего, мы и одной обойдемся», – последнюю, хлипкую, высохшую от старости деревянную дверку Егор «открыл» очень осторожно, хватило одного удара по доскам рядом с проржавевшим замком затейливой конструкции. Щелястая створка распахнулась, Егор перешагнул через деревянный порог и потянулся от удовольствия, поднял лицо к небу и проорал в полный голос:

– Женька! Иди сюда! – и пошел к замурованному «парадному» входу навстречу парню.

Тот ждать себя не заставил, перемахнул через поваленную ограду, обошел «ровер» на вираже и затормозил при виде неприступной стальной махины.

– За мной топай. – Егор забрал свою куртку и рюкзак и мотнул головой вправо. Женька ринулся вперед, Егор неторопливо шел следом. Хруст, треск, грохот открывающихся дверей, потом пауза и восторженный выкрик – Женька добрался до печки. Его рюкзак валялся на диване, Женька метался рядом, нашел где-то древнюю, как печка, кочергу и шуровал ею в устье.

– Дрова нужны, – заявил он подошедшему Егору.

– Нужны, – он бросил рюкзак на диван и уселся рядом. А еще порядок тут надо навести, но это завтра, когда все здесь будут. И печь растопить, чтобы от холода никто зубами не стучал. Себе дороже лечить потом выйдет, хоть и лежат в подвале коробки с лекарствами. И там инвентаризацию провести надо, дверь лишнюю закрыть, а со стальной вдумчиво разобраться.

Женька уже раскопал где-то совок на длинной погнутой ручке и сгребал в него кочергой угли.

– Пошли, – Егор нехотя поднялся с дивана, – дров надо найти, и побольше. Да брось ты все это, потом наиграешься, – он дернул Женьку за рукав и направился к двери.

Но просто так уйти не удалось, Женька промчался мимо, увидел светящееся отверстие в полу «прихожей», сунулся туда и исчез из виду. Егор дал ему ровно три минуты, потом спрыгнул в подпол и выключил генератор. Лампочка под потолком погасла, Женька возмущенно заорал из дальнего угла.

– На ощупь иди, руки вперед – и топай.

Женька пробурчал что-то в ответ, и через пару минут над люком показалась его взъерошенная голова.

– Обалдеть можно, – громким шепотом поделился он своим открытием, – там все есть, даже повидло в банках!

– Лопай, – разрешил Егор, – а наверху, – он ткнул пальцем в потолок, – библиотека. Можешь и жить там, я не возражаю. Когда в порядок все приведем, а не сейчас, – он подтолкнул Женьку вперед, сам пошел следом, по нежилой части дома. На обход периметра ушло четверть часа. Ограды за домом не существовало, там возвышенность резко обрывалась глинистым склоном и переходила в болото, а на границе твердой земли и трясины из склона бил родник.