– Я же забыл! Я совсем забыл! – воскликнул он.

– Что забыл? – спросила Ишрак, поворачиваясь к нему.

В ответ он достал из кармана монетку.

– Моя счастливая монетка! – объяснил он. – Та девочка, Джасинта, положила ее обратно мне в карман, когда мы виделись в последний раз, и пожелала мне этим удачи. Я совсем про нее забыл. Но вот она, опять здесь. Мне же посчастливится, как ты думаешь? После всего случившегося монетка вернулась ко мне, как подарок от нее. Она должна стать еще счастливее, чем раньше.

– А почему монетка у нее оказалась? – спросила Ишрак. – Ты ее ей отдал?

– Она взяла ее у меня, а потом вернула, на память, – сказал Фрейзе. – Поцеловала меня за нее. – Особо не рассматривая свою монетку, он передал ее Ишрак. Та взяла ее – и вдруг резко остановила свою лошадь.

– Думаю, тебе уже посчастливилось, – непонятно сказала она. – Очень посчастливилось.

Изольда оглянулась и, увидев, что они остановились, окликнула брата Пьетро и тоже остановила свою лошадь. Монах вернулся назад – и они все собрались вокруг Фрейзе, который забрал у Ишрак свою счастливую монетку и стал ее рассматривать.

– Знаешь, она очень похожа на золотую, – тихо сказал он. – Но это именно та, которую я ей отдавал, готов поклясться. Я бы ее где угодно узнал. Это моя собственная счастливая монетка. Я узнаю знак печатного двора и год: она моя, точно. Точно такая, какую я ей давал. Вот только теперь она с виду золотая.

– Покрыта золотом, – заявил брат Пьетро. – Она для тебя покрыла ее позолотой. Еще один красивый фокус.

Не говоря ни слова, Фрейзе передал монетку Луке, а тот снял с пояса нож и сделал на ребре крошечную зарубку.

– Нет, – сказал он. – Тут один цвет, везде. Можно будет как следует ее проверить, когда окажемся на постоялом дворе, но с виду она золотая. С виду она целиком из золота.

Наступило молчание: все переваривали услышанное.

– Ты уверен, что это твоя счастливая монетка, а не какая-то другая, которую она тебе дала взамен? – спросила Изольда.

Фрейзе просто протянул ей монетку.

– Грошик. Моя счастливая монетка. Отчеканена в Ватикане в год моего рождения. У нее не могло быть еще одной такой. Эта должна быть моя. Но теперь она тяжелая, как золотая, мягкая, как золотая, и золотистая, как золотая.

– Значит, они все-таки это сделали? – изумилась Ишрак. – Действительно сделали? Нашли философский камень, который может превратить в золото все что угодно – и превратили монетку Фрейзе в золотую? – Она кивнула Луке. – Ты помнишь: они сказали, что им осталось сделать всего шаг, и тогда они смогут превращать любое вещество в золото? Возможно, они это сделали с этой единственной монетой, и мы при этом присутствовали! Они превратили мусор в чистое золото! Действительно превратили!

– А венецианцы их изгнали, – подхватила Изольда. – Отправили прочь вместе с секретом изготовления золота.

– А мы дали им лодку! – воскликнул Фрейзе со смешком. – Мы помогли им убежать с секретом обогащения, тайной, которую прежде алхимикам раскрыть не удавалось.

– И не только с этим. У них была тайна самой жизни, – напомнила всем Ишрак. – Философский камень, который создает золото, ведет к философскому эликсиру, эликсиру жизни, который может излечить даже от смерти.

– А мы их потеряли из вида, – вздохнул Лука, глядя на монетку на ладони друга. – Мы стояли рядом с горном, где они выплавляли тайну самой жизни, и дали им уйти, а потом и сами убежали. Мы и правда были дураками. Мы обманулись больше всех.

Фрейзе подбросил монетку в воздух, и они все смотрели, как она переворачивается, блестит на ярком солнце и падает – тяжело, как и должно падать чистое золото. Он поймал ее, прихлопнув ладонью, растерянно помотал головой и вернул монетку себе в карман.

– Золотая обманка, – проговорил он. – Да уж, обманулись.

Ишрак улыбнулась ему.

– Ты по-прежнему считаешь себя удачливым? – спросила она. – Это по-прежнему счастливая монетка? Хотя женщина, которая владела тайной вечной жизни и секретом изготовления золота, дала ее тебе – и навсегда скрылась? Благополучно унося с собой свои тайны и секреты?

– Сказала, что у меня верное сердце, а потом обернулась бабулькой, – напомнил ей Фрейзе. – Поручила моим заботам крошечное чудовище, которое напугало меня до смерти. Более странной девушки мне целовать не приходилось! Но удачливый ли я? Думаю, да.

Лука хлопнул его по плечу с неожиданной братской теплотой.

– По-прежнему удачливый, – подтвердил он. – Неизменно удачливый. Не повесили как алхимика, не утонул при потопе. Солнце ходит вокруг него, его ноги стоят на плоской Земле. Золотой грошик в кармане. Фрейзе родился счастливчиком. Он всегда удачлив.

– Не тонет тот, кому суждено быть повешенному, – пробурчал брат Пьетро, но улыбнулся Фрейзе. – И его не обманешь.

Надеюсь, вам понравилась «Обманка», и вы попробуете разузнать обо всем, что показалось вам здесь странным или любопытным. Часть описанных событий основана на исторических фактах, часть – на старинных поверьях, а часть – выдумана.

Лука, Изольда, Фрейзе, Ишрак и брат Пьетро – это выдуманные люди, как и все остальные персонажи этого романа, но мир, в котором они живут, очень похож на Средневековье в 1454 году, и часть этого удивительного мира дошла до наших дней. Вы можете поехать в Равенну и увидеть радужную мозаику в мавзолее Галлы Плацидии – или можете найти их фотографии в Интернете. Они по-прежнему там – возможно, погрузились чуть глубже во влажную землю Равенны, чем на момент посещения Лукой.

Венеция, которую открывают для себя Лука и его друзья, тоже, конечно же, здесь. Хотя сейчас в Венецию можно попасть на поезде или на самолете, острова укреплены и слились друг с другом, а сады, которыми славилась средневековая Венеция, превратились в площади, набережные и тротуары, вы все еще можете увидеть старинные переходы и каналы – и можете побывать во дворце Дожей, который как раз возводился в тот момент, когда там оказался Лука, а сейчас достроен. Вы даже можете прогуляться по извилистым деревянным коридорам, по которым Луку вели на допрос, и увидеть двойные звуконепроницаемые двери в тайные помещения, как и камеру, в которой держали Фрейзе.

Я намерена в будущем написать о жизни евреев в Средневековье, но то, что испытал меняла Израил, типично для многих евреев Венеции. Им приходилось жить в отведенном закрытом районе, называемом «гетто» (что означает «мастерская»), и их подвергали преследованиям, обвиняя во всем в тяжелые времена и эксплуатируя в более благоприятные годы. Злодей из «Венецианского купца» Шекспира понял бы, о чем идет речь, когда Израил говорит, как трудно заставить христиан расплатиться по долгам, выживая во враждебном мире. Но Венеция хотя бы проявила достаточную терпимость, чтобы позволить им жить и работать в городе. Через несколько десятков лет после даты, описываемой в этом романе, евреев изгонят из Испании и запретят им появляться во многих других европейских странах.