– В том числе и расстрельными приговорами, которые публикует твоя газета, – жестко заметил Диас. – Неужели у вас так много врагов? И как они пробрались на высокие посты? А впрочем, в этом нет ничего удивительного, – вздохнул он, – у нас картина ничем не лучше: предателей и перевертышей хоть отбавляй.

– У меня есть ответственное поручение, – уходя от щекотливой темы, полез в портфель Кольцов и достал запечатанный сургучными печатями конверт. – Товарищ Сталин просил меня передать вам этот конверт из рук в руки. Что я и делаю, – с неким подобием поклона протянул он конверт Диасу.

Тот его мгновенно вскрыл, пробежал текст глазами, а потом попросил очки и начал вчитываться в каждое слово.

– Ты не представляешь, мой дорогой товарищ Кольцов, как вовремя ты привез этот документ, – заулыбался он. – Дай твою руку, я пожму ее от всего сердца. Завтра у нас пленум, и, как стало известно, соглашатели и оппортунисты хотят дать нам бой. Пусть дают, пусть начинают, – сжал он кулаки. – А мы по их дурьим головам ударим этим приветствием!

– Товарищ Сталин не рекомендовал печатать его в газетах, – заметил Кольцов, – но советовал сделать так, чтобы о нем узнали все испанские коммунисты.

– Очень дельный совет! Мы порекомендуем секретарям первичных организаций прочитать и обсудить это приветствие на закрытых партийных собраниях. Ладно, с этим все ясно, – пытаясь встать, заерзал на кровати Диас и, когда у него ничего не получилось, обреченно откинулся на подушки. – Ну а с «самим-то» ты беседовал?

– Полтора часа, – не без гордости ответил Кольцов.

– Полтора часа с самим Сталиным! С ума сойти! – не мог найти себе места Диас.

– И не только с ним, – скромно добавил Кольцов. – Там еще были Ворошилов, Калинин, Каганович и Ежов.

– Вот это да! И о чем шел разговор?

– Об Испании, о чем же еще!

– Они задавали какие-нибудь вопросы?

– Полчаса я отвечал на их непростые вопросы.

– А что говорил «сам»? Ты все слышал?

– Я не глухой. Особенно когда говорит Сталин.

– Он нас ругал, критиковал?

– Ругать не ругал, а критиковать критиковал. Но больше восхищался. Он сказал, что при всех жертвах, при всех неудачах вы ведете изумительную и, по существу, победоносную борьбу. Если бы год назад спросить у любого человека, что произойдет, если два крупных фашистских государства, то есть Германия и Италия, нападут на Испанию и обрушат на нее всю мощь своей военной техники, то всякий ответил бы, что Испания не продержится и нескольких недель. И что же мы видим теперь? Ни Германия, ни Италия, ни их ставленник Франко ничего не могут поделать со свободолюбивым испанским народом. Как же этим не восхищаться, как не преклоняться перед таким бесподобным мужеством!

– Он так и сказал: как не восхищаться и как не преклоняться?

– Именно так, – подтвердил Кольцов.

– Да, – задумчиво продолжал Диас. – Мы с фашизмом столкнулись первыми, а ведь это страшная, это чудовищная и беспощадно жестокая сила. Нам трудно, нам очень трудно, но мы верим в победу. И залог нашей победы в дружественной поддержке Советского Союза: ведь только он, и только он, протянул нам руку помощи. Все западные демократии – извини меня, товарищ Кольцов, но я скажу, как думаю – наделали в штаны от первого же рыка фашистского зверя. Они еще об этом пожалеют, ох как пожалеют, но будет поздно: пощады от вырвавшегося из клетки фашистского чудовища не будет никому.

– Извините, товарищ Диас, но я хотел бы задать вам один щекотливый вопрос. Можно?

– Тебе, товарищ Кольцов, можно все.

– Вы сказали, что на завтрашнем пленуме соглашатели и оппортунисты хотят дать вам бой. Кого вы имели в виду? Кто они, эти оппортунисты?

– Главные наши враги – троцкисты, но им завтра не поздоровится. А об остальных и говорить не хочу, – махнул он рукой, – так, разная мелочь. Напомню, что в компартии Испании более трехсот тысяч человек. В наших условиях это не просто сила, а, я бы сказал, силища. Так что мы завтра же примем кое-какие решения, о практических результатах которых через день-другой ты сможешь написать в газете.

Так оно и случилось. Не прошло и трех дней, как Михаил Кольцов отправил в «Правду» корреспонденцию, которая очень порадовала главного читателя Страны Советов.

– Ишь ты, – попыхивая трубкой, восхищенно цокал Сталин, – знает кошка, чье мясо съела! Непростой человек, этот товарищ Кольцов, очень непростой. И как он догадался, что главная претензия к нему – связи с троцкистами? Но ведь догадался же и как оперативно отреагировал! Прочтем-ка его заметку еще раз, – развернул он свежий номер «Правды», – там есть весьма любопытные акценты.

«Республиканская полиция долго колебалась и раскачивалась, – с карандашом в руках начал читать Сталин, – долго торговалась с министром юстиции Ирухо, пока наконец не вытерпела и начала ликвидировать самые крупные гнезда ПОУМа и арестовывать троцкистских вожаков. Отряды республиканской гвардии заняли в Барселоне несколько домов и отелей, где квартировали поумовцы. В особняке, где помещался центральный комитет ПОУМа, реквизировано много ценностей и звонкой монеты на восемь миллионов песет. На реквизированных зданиях вывешены республиканские флаги. Публика собирается под этими флагами и аплодирует.

В Валенсии очистка зданий от поумовцев идет гораздо более медленно и вяло. Здесь этому мешают какие-то невидимые, но властные руки. Троцкисты сразу пронюхали об этом, и те из них, кто еще был на свободе, спешно перебрались из Барселоны в Валенсию.

На арестах троцкистов особенно настаивала мадридская полиция. В ней работают социалисты, республиканцы и беспартийные, которые до сих пор считали борьбу с троцкистами частным коммунистическим делом – и вдруг натолкнулись на такие дела поумовцев, от которых пришли в совершенное расстройство чувств. В Мадриде была обнаружена новая разведывательная фашистская организация, следы которой вели к троцкистам. Арестованные шпионы имели свою радиостанцию, которая передавала Франко сведения о расположении и перегруппировках республиканских войск.

В Мадриде арестовано более двухсот членов организации, среди них есть офицеры штаба фронта, бронетанковых частей и интендантской службы. По их показаниям, речь шла не только о шпионской работе, но и о вооруженном фашистском восстании на улицах Мадрида. Среди найденных документов особый интерес представляет написанное симпатическими чернилами письмо. Вот его текст:

„Генералиссимусу лично! Сообщаю, что сейчас наша группировка насчитывает около 400 человек. Эти люди хорошо вооружены и готовы действовать. Ваш приказ о просачивании наших людей в ряды ПОУМа исполняется с успехом. Нам не хватает руководителя пропаганды, который бы начал действовать независимо от нас.

Выполняя ваш приказ, я был в Барселоне, чтобы увидеться с руководящим членом ПОУМа. Я сообщил ему все ваши указания. Он обещал послать в Мадрид новых людей, чтобы активизировать работу ПОУМа“.