Знаете, что меня больше всего расстраивает? Брам спрятал деньги вовсе не ради уклонения от налогов – на эту продажу налог не распространяется. Он спрятал их от меня.

В полиции надеются что-то вернуть, однако мой адвокат настроен скептически: в отделе по расследованию мошенничества есть куда более серьезные дела.

Дэвид и Люси Воэн все еще живут в доме. Юридически он принадлежит им. Все используют термин «юридические владельцы», как будто мы договорились, что я остаюсь «моральным» владельцем, «духовным». Они предложили выкупить дом по рыночной цене, когда у меня появится такая возможность, хотя мы все прекрасно знаем, что это немыслимо. Повезло еще, что работа осталась.

Тоби? Нет, я с ним больше не вижусь, тем более не собираюсь жить вместе. Хорошо, что слушателям не видно, как я краснею. С того самого дня он больше не появлялся. Наверное, вместе с потерей большого дома на Тринити-авеню и я потеряла для него всякую привлекательность.

Что я могу сказать? Джентльмены предпочитают домовладелиц!

Я не придаю этому большого значения – механизм преодоления в действии, не иначе. Я ведь говорила вам, что начала ему доверять, надеяться, что смогу полюбить. В пятницу при расставании он обещал позвонить на выходных, но так и не позвонил, а телефон, как и у Брама, с тех пор вне зоны доступа. По крайней мере, его исчезновение вполне объяснимо, а то представьте, пришлось бы и его объявлять пропавшим! Люди решат, что я какая-то «черная вдова»!

– Наверное, проводит время с женой, – предположила Полли. – А ты пробовала гуглить его по фотографии?

Пришлось сознаться, что фотографий у меня нет.

– Он не позволял тебе снимать, да? Ох, Фия, ну как же ты упустила очевидные звоночки? Знаешь, что я думаю? У него жена беременна, и он ненадолго переметнулся к тебе. И не работает он ни в каком исследовательском центре! Наверняка машины продает… Нет, он – дорожный инспектор!

По крайней мере, Полли не сказала: «А я говорила!» Хотя это была бы вполне подходящая фраза для завершения моей истории.

Потому что история окончена. Мне больше нечего сказать.

Брам, выдержки из файла Word

Сегодня я выхожу из игры (в плане цифр, а не букв). Деньги будут лежать на том же счете, на который риелторы перевели их изначально: обычный сберегательный счет, оформленный на нас с Фией и доступный каждому владельцу индивидуально.

Вам не нужно знать, где были деньги все это время; главное, что в недосягаемости для Майка и его подельников. Доверяю вам сохранить их для Фии и мальчиков.

К этому времени вы уже догадаетесь, что я обманул мошенников. Решающая транзакция произошла, пока я болтался в воздухе между Лондоном и Женевой, однако я не был уверен в успехе. Лишь через несколько дней в Лионе я нашел интернет-кафе, убедился, что там нет камер или подозрительного персонала, и можно рискнуть пятнадцатью минутами в сети.

Наверное, это был последний случай, когда я радовался на земле: в последний раз (точнее, в предпоследний) подключиться к интернету и увидеть, что деньги лежат на анонимном офшоре за пределами розыскных возможностей правительства Великобритании. «Вдали от щупальцев британской налоговой», как выразился Майк. Вдали от его щупальцев.

Чуть меньше 1,6 миллиона фунтов. Звучит как-то скромно – и это после всего, что было!

* * *

Относительно недавно я решил, что в эту игру могут играть двое. Пожалуй, где-то после Рождества, когда понял, что Фия не станет спасать меня – нас, никогда не исправит тот кошмарный хаос, в который я втянул нашу семью, никогда не снимет груз с моих плеч и с моей души.

Это была несбыточная мечта. Она действительно покончила со мной.

Посредством агента, чьи данные вы не найдете ни в одном поисковике, я купил поддельный паспорт, а затем скормил Грэму Дженсону невинные детали нового банковского счета. Понимаете, мое законное участие в афере было одновременно и сильной стороной плана, и слабой: мне не нужна помощь фишинга, чтобы «подкорректировать» детали, я мог просто написать Дженсону напрямую. Естественно, я не стал использовать адрес, к которому у Майка с Вэнди имелся доступ, так что новые инструкции отправил с рабочей почты.

«Диксон Бойл энд Ко» оказались вовсе не такими небрежными, как я надеялся: практикантка Дженсона Рейчел позвонила мне, чтобы перепроверить неожиданные изменения. Разумеется, я заверил ее, что все верно, и мою почту вовсе не взломали хакеры.

– Мы должны быть крайне осторожными, – заявила она. – Нас только что предупредили из Ассоциации юристов о том, что преступники перехватывают письма между риелторами и клиентами. Недавно даже был случай: основали фальшивый филиал агентства недвижимости.

– Невероятно! – ответил я. – Спасибо, что не теряете бдительности.

Я наслаждаюсь поражением Майка, хоть это и ничтожная, мелкая победа с моей стороны. Представляю, как он аннулирует билет в Дубай, отменяет все планы, каждый день проверяет свой счет, ждет денег, которые никогда не придут. Выкрикивает проклятья, обсуждает со своей сообщницей, что они сделают со мной, когда найдут.

Ничего у них не выйдет, я «вне зоны действия». Пусть копятся его эсэмэски, письма – я их никогда не прочитаю.

И пусть мальчики недолго плачут.

Потому что через несколько часов я буду «вне зоны действия» по-настоящему, если вы понимаете, о чем я.

* * *

Знаете, может, я и зря называл это божественным откровением. Решение уйти из жизни не снисходит на тебя как прозрение. Я знаю кое-что о суициде, включая тот факт, что, по статистике, это самый страшный убийца молодых людей в Великобритании. Недиагностированная вовремя депрессия, алкоголь, наркотики… Не стану утомлять вас лекциями. Я и так потратил сотню страниц, разъясняя обстоятельства своего решения.

Я действительно верю в то, что оно всегда дремало во мне – через все годы брака, через всю жизнь… Или, по крайней мере, со дня смерти отца. Его скрывала не только выпивка (или выражала?), но и секс, готовность рисковать, драки, беспечность… Может, все это и есть саморазрушение от тысячи порезов?

Медленное разрезание себя на куски.

Знаете, на курсах, которые я посещал пару лет назад после получения штрафов, было такое упражнение: инструктор ходила по классу и просила каждого объяснить одним словом, почему мы превышали скорость.