13 января 2017 г., пятница

Лондон, 19:00

Наконец они выходят из ее дома (поправка: дома Воэнов) и перебираются к Мерль. Дозваниваются до Грэма Дженсона и сообщают о ситуации, хотя Фия от волнения не может выражаться внятно; тогда Мерль включает громкую связь, и ее обвинения в мошенничестве и краже личности звучат дико даже для Фии.

– Я уже выяснил этот вопрос с агентом покупателей и лично с миссис Лоусон – с нашей стороны не было никакой ошибки, – заявил Дженсон. – Извините, но я не могу обсуждать эту тему, я обязан уважать конфиденциальность клиента.

По крайней мере, он соглашается на встречу в понедельник.

Последний час они безрезультатно обзванивают больницы Южного Лондона и его окрестностей и повторяют друг другу, что это хорошие новости.

Затем переходят в гостиную, неубранную, как и остальная часть дома. На полу валяются сосновые иголки – остатки Рождества. Фия наклоняется и поднимает одну, вонзая острие в большой палец – хочется увидеть собственную кровь, хотя бы капельку, в доказательство, что она еще жива и все это происходит на самом деле, однако иголка сгибается, не пронзив кожу.

Последний раз Фия была здесь в сентябре, на собрании, когда им раздавали маркеры (надо было пометить весь дом!). Они считали себя такими умными, женщины с Тринити-авеню: собирали информацию о сетевых преступлениях, готовились защищать друг друга от мошенников… Им не приходило в голову, что враг может таиться внутри. «Я смотрю, тебе не очень-то интересно», – упрекнула Фия Брама, когда он легкомысленно отнесся к страданиям бедной Кэриз. Ирония – даже не то слово…

– Хочешь, позову Элисон? Родж останется с детьми, – предлагает Мерль, но Фия отказывается. Нет сил еще раз все объяснять или выслушивать извинения: бедная Элисон призналась Мерль, что видела, как Брам вывозит вещи, и поверила в легенду с ремонтом, как и Тина. Он обдурил их всех, всех до единой.

И без того тяжело, что приходится разговаривать с Тиной.

– Значит, вы с Брамом договорились, что мальчики останутся у тебя и сегодня тоже? – Весьма кстати: сейчас она не в силах с ними видеться; пусть спят безмятежно хотя бы еще одну ночь. – Тут все немного задерживается…

– Но тебе понравилось? – живо интересуется Тина. – Брам с тобой?

– Я не знаю, где он, – отвечает Фия (чистая правда).

– А когда мы поедем домой? – спрашивает Лео, которому дали трубку.

– Наверное, завтра.

– А мы успеем в бассейн?

– Нет, бассейн отменили. Вы с Гарри можете просто побездельничать.

Не спеши, одна ложь за раз.

– Мне плохо, – жалуется Фия. – Водка не помогает.

– Ты устала, – отвечает Мерль; она и сама выглядит измотанной. – Как будто за один день прошла целая жизнь… Сон – лучшее лекарство.

Фия невесело усмехается.

– Нет уж, сегодня я точно не засну!

– Я знаю, чем помочь. – Мерль вспоминает, что у нее осталось снотворное. – С прошлого года, когда у меня был приступ бессонницы, срок годности еще не вышел. Возьми, наверняка понадобятся.

– Спасибо.

За окном раздается визг тормозов, хлопанье дверцы.

– Кто там орет? – Мерль подходит к окну. – Похоже, у тебя. Надеюсь, что Брам…

Вряд ли, думает Фия, однако послушно идет за Мерль к входной двери. И правильно делает: морозный вечерний воздух проникает в легкие, наконец-то она чувствует боль. На улице темно, стекла машин покрыты инеем. Они вглядываются через сад Хэмильтонов в сторону ее дома (поправка: дома Воэнов), и тут тишину нарушает мужской голос, хриплый и воинственный:

– Где этот чертов Брам?! Я не уйду без ответа!

В полосе света появляется Дэвид Воэн.

– А вы кто такой, собственно?

– Неважно! Мне надо с ним срочно поговорить!

– Так встаньте в очередь, – невесело усмехается Дэвид.

Фия не сразу узнает вторую фигуру и голос.

– Тоби, – сконфуженно объясняет она Мерль, – парень, с которым я встречаюсь. Мы только что уезжали отдыхать вместе, я обещала скинуть эсэмэску, когда приеду, и забыла. Наверное, беспокоился и решил проверить, все ли со мной в порядке.

Разве что она и правда написала ему, кинула SOS во время томительного ожидания и неопределенности в доме? Вполне возможно: из памяти выпали целые куски. Самые тяжелые и самые туманные часы ее жизни.

– Пойду приведу его, – решает Мерль. – А ты сиди тут, в тепле.

Она выбегает на холод без пальто, оставив Фию на пороге.

– Здравствуйте, я могу чем-то помочь? Брама здесь нет, зато Фия у нас. Не хотите зайти?

Тоби поворачивается к ней, и Дэвид поспешно заходит в дом; его благодарность ощущается даже на расстоянии. С него на сегодня хватит.

Входит Тоби, и Фия почти падает на него. Ей уже наплевать, что неприлично так открыто демонстрировать потребность в утешении, в сильном мужском плече.

– Это ужасно, просто ужасно! Я потеряла дом!

– Мы еще не знаем наверняка, – мягко возражает Мерль, поглаживая ее по руке.

– Знаем! В земельном кадастре сменился собственник, я все потеряла…

– Где он? – рычит Тоби, высвобождается от нее и обводит взглядом коридор, словно ожидая, что Брам прячется где-то в тени.

– Исчез, – отвечает Фия. – Слава богу, мальчики в порядке. Это главное, правда?

– Конечно! – утешает ее Мерль. – Никто не умер. Просто кто-то где-то ошибся, но мы все выясним. Тоби, не хотите выпить? Водки?

– Спасибо.

Мерль приносит выпивку, доливает Фие, и они вдвоем рассказывают ему все, что знают о продаже дома: про фальшивую миссис Лоусон, которая жалуется, что не получила денег; про ошибку транзакции, которую отрицает Грэм Дженсон и которая, возможно, даст Фие время потребовать свою долю; про попытку как-то смягчить кризис, который возобновится после выходных.

– Значит, денег ни на одном твоем счету нет? – спрашивает Тоби у Фии.

– Нет, я сразу проверила. Ни единого пенни. Риелтор не хочет раскрывать детали счета, который использовался при заключении сделки; возможно, это личный счет Брама, у меня к нему нет доступа.

– По крайней мере, ипотеку и прочие расходы оплачивали отдельно, – напоминает ей Мерль. – Тут ошибок нет, уже кое-что.

Фия вздрагивает. Хотя трудно себе такое представить, могло быть и хуже: она могла потерять дом и в придачу остаться с огромными долгами.

– Конечно, это было бы слишком очевидно, – предполагает Мерль, – но ты не думаешь, что Брам сейчас на квартире? Знаешь, как говорят: легче спрятаться под фонарем, да и полиция пока не ломится в двери. Мы их и сюда-то еле уговорили приехать и составить предварительный рапорт.