– Но зачем вы говорите об этом мне, ваше высочество? – Ксенна пытается высвободиться, но ничего не получается, а не отбиваться же всерьез…

– Затем, что хочется иногда поговорить… с живым человеком, а не статуей. Вы здесь впервые, вы никого не знаете, никто не знает вас, а стало быть, вряд ли вы чей-то агент, не так ли?

– Неужели бы я созналась, будь это так?

– Реакцию не подделаешь, миледи, поверьте. Вы так искренне поражены размахом этого празднества, пребываете в таком восторге, но в то же время напуганы… Почему вы так смотрите?

– Вы умеете читать мысли, ваше высочество?

Ох, как это было бы некстати! Что будет, если принц распознает обман? То есть, конечно, Ксенна его не обманывала, просто не рассказывала о себе ничего сверх необходимого, но все равно…

– Ну что вы… маг из меня скверный, а подобное вовсе не дается, – говорит Эррин, и у нее становится немного легче на сердце. – Просто у вас это на лице написано.

– Матушка всегда говорит мне, что я скверно владею собой.

– Поверьте, это выглядит совершенно очаровательно. – Принц берет Ксенну за подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть себе в глаза. – Поэтому я и говорю: жаль, что мы не встретились хотя бы годом раньше…

– Но почему?

– Потому что, случись так, сегодня я представлял бы гостям свою невесту.

– Вы шутите над бедной девушкой, ваше высочество!

– Отчего же? – Эррин не улыбается, он совершенно серьезен, и поди пойми: игра это или нет? – Вы вовсе не бедная девушка, судя по наряду и украшениям. Ваш дядя служит при дворе и, полагаю, не на последней должности. Наверняка даже он получил это место от предшественника. А наследники нашей династии всегда женились именно на девушках из подобных семей: достаточно знатных, чтобы не умалить королевского достоинства, но не настолько родовитых, чтобы нас унизить…

– Унизить? О чем вы, ваше высочество? Право, я ничего не понимаю! – говорит Ксенна, а сама думает: да что же такое творится с принцем, если он рассказывает о подобном первой встречной, не узнав даже ее родового имени?

– О своей невесте, – отвечает Эррин. – Герцогине Граршаайн. Той самой необычной особе.

– Но…

– Никто еще не знает, но отец сказал мне – дело решенное… – Он переводит дыхание. – Это последний мой праздник на свободе. Свадьбу сыграют так скоро, как это возможно.

– Но почему вы заговорили об унижении, ваше высочество? – осторожно спрашивает Ксенна.

– Присмотритесь к герцогине получше, миледи, и поймете.

– Я уже смотрела, но…

– В ее жилах больше древней крови, чем у нас с отцом, вместе взятых, – говорит Эррин, глядя на леди Заару с каким-то странным выражением.

– Почему вы так решили?

– Это видно невооруженным глазом, – отвечает принц. – Или вы совсем не способны различать проявления магии?

– Боюсь, нет, ваше высочество, – отчаянно лжет Ксенна.

– Вот это бы устроило меня как нельзя лучше…

– Не понимаю вас… – Она пытается отобрать у него свою руку, но ничего не получается, принц держит ее крепко, а еще так, чтобы со стороны ничего не было заметно.

– Моя женитьба, повторяю, дело решенное, – говорит Эррин. – Но кто сказал, что я обязан хранить верность навязанной супруге?

– Вы…

– Что ждет вас, миледи? Замужество с человеком, которого вы, вероятнее всего, никогда не встречали прежде, – дядя подыщет вам достойную партию. А может, вы выйдете за друга детства или соседа и никогда больше не увидите столицу? – шепот жаром обжигает ухо Ксенны, но по спине бегут ледяные мурашки. – Подумайте, прошу. Вы можете получить намного больше, и я…

Он шепчет что-то еще, но Ксенна уже не слушает – она оцепенела от неожиданности, злости и стыда. Ей что же – предлагают стать фавориткой? Вот так просто? Жаль, нельзя ударить принца – не пощечину дать, а по-настоящему, как показывал Риц, чтобы убрал руки и не говорил подобного!

А еще Ксенне хочется провалиться сквозь землю. Нет, не так – просто вернуться обратно, в старый замок, где на самой высокой башне живет страж-птица, и ее настрого запрещено пугать и прогонять, потому что она хранит от беды. Скорее назад, в светлые леса, к широкой ласковой реке, подальше от этого белого чужого города!

– Ваше высочество, ваш отец просил передать, чтобы вы не пренебрегали своими обязанностями, – раздается над головой. – Иными словами, извольте подойти к нему. Кроме того, должен отметить: уделять столько внимания одной-единственной девушке весьма невежливо, и это вам давно известно.

– Благодарю, милорд, я учту, – резко бросает принц и уходит, не попрощавшись.

Ксенна выдыхает с огромным облегчением и поднимает глаза на нежданного спасителя – мужчина очень высок, выше Дейна. Рядом с нею стоит лорд Северных земель.

– Что с вами? – негромко спрашивает он. – Вы бледны.

– У… у меня коленки дрожат, – отвечает Ксенна так же честно, как до того, на свою беду, ответила принцу.

– Случилось что-нибудь?

– Ничего, право слово, милорд… – говорит она и все-таки не выдерживает: – Просто мне еще никогда не предлагали подобного…

– О чем вы? И, к слову, где ваш брат? Покинул вас на произвол судьбы?

– Он… мой дядя, – шепотом отвечает Ксенна. – Должно быть, вы спутали, милорд, – это леди Фрия приходится сестрой лорду Южных земель…

– Непростительная ошибка с моей стороны. – Он чуть наклоняет голову, так что белоснежная (или седая?) прядь падает на лоб. – Мои извинения, миледи.

– Да… конечно… Я называю его братом, наверно, поэтому…

– Оправдываться должен я, а не вы, миледи. – Бесстрастное лицо вдруг трогает мимолетная улыбка. – Так где он?

– Не знаю… – Ксенна оглядывается. – Не вижу. Будто испарился. А… ваши люди…

– Тоже его не замечают, что наводит на некоторые подозрения, – спокойно отвечает лорд Кервен. – Но об этом мы с ним побеседуем после бала, с глазу на глаз. А вы покуда поведайте мне, что такого сказал вам его высочество, отчего на вас лица нет и… как вы там сказали? Коленки дрожат?

– Я даже не знаю, как… с чего начать, – Ксенна беспомощно разводит руками.

Как можно говорить о подобном с посторонним мужчиной? Пускай Дейн вроде бы доверяет ему, но…

– Начните с самого начала, миледи. Это проще всего. Понимаю, что вам легче было бы поведать это дяде, но ему сейчас явно не до того. И, чем слушать его пересказ, я предпочту расспросить вас лично. Если вы не возражаете, миледи, – неохотно добавляет он, потому что Ксенна вполне может отказаться: без разрешения опекуна даже король не посмеет ее допрашивать. Ну, так считается, а думать о том, что происходит на самом деле, она теперь боится.