Так дядя Миша узнал, что Го-Ры-Ныч ко всему еще и огнедышащий. Пришлось с ним потолковать, разъяснить неправоту и отсутствие необходимости привлекать внимание к себе и острову. Го-Ры-Ныч не дурак, все понял, стал летать за рыбой в другие места, вкуровцев больше не задирал, только иногда, в охотку, винты у их моторов под водой откусывал. Но исключительно вдали от дома своего.

Однажды утром дядя Миша рыбы в обычном месте не обнаружил. Он не поленился, сходил на огород и увидел, что Го-Ры-Ныч дрыхнет в гнезде под ивами и голодным вовсе не выглядит. По возвращении в дом на вопрос тети Любы: «А где икра?» – дядя Миша ответил:

– Большей частью – в реке. И в холодильнике валом. Го-Ры-Ныч, видать, сам научился рыбу потрошить или, морды его толстые, целиком глотает…

Так и шла жизнь потихоньку-полегоньку, но однажды вечером, когда тетя Люба доила Мурку, а дядя Миша чесал корове шею, Го-Ры-Ныч осторожно, чтобы не помять картошку на огороде, приполз к сараю и просунул все три головы в проем двери.

– Мам-мы! П-пап-па! Братец! Добрый веч-чер!

Головы по очереди выговаривали слова, с большим старанием произносили все звуки и улыбались.

В ответ на приветствие Мурка что-то нежно промычала, тетя Люба едва не перевернула подойник и чертыхнулась, а дядя Миша поздоровался и принялся выжидательно разглядывать головы.

– Мам-мы! П-пап-па! Мы уш-ше ф-фырос-сли и с-скор-ро с-станем с-соф-фсем ф-фс-срос-слыми. Мы не т-такие, как ф-фы, но ф-фы кор-рмили нас-с, поили и л-лю-пил-ли. Ф-фам п-пыло тяш-шело, но ф-фы тер-рпели. Теп-перь мы х-хотим мир п-пос-смотр-реть и найт-ти п-подобных-х нам. Это оч-чень далеко. Ф-ф Тр-ридес-сятом Цар-рс-стве…

То ли утомленные длинной речью, то ли в ожидании чего-то головы замолчали. Дядя Миша, прочувствовавший вдруг, что Го-Ры-Ныч вот-вот улетит черт-те куда и наверняка не вернется, растерянно посмотрел на Мурку и жену, как бы обращаясь за поддержкой. Мурка печально молчала, а тетя Люба украдкой крестилась. Молчание затянулось, и голова, находившаяся сверху, укусила среднюю за ухо.

– Да п-помню я! – огрызнулась укушенная голова и густым басом, без всякого шипения и акцента, требовательно заявила: – Мамы! Папа! Благословите нас!

Дядя Миша, как будто всю свою жизнь делал только это, троекратно облобызал головы, тетя Люба вздохнула, а Мурка промычала нечто невнятное, и из ее карего глаза выкатилась прозрачная слеза.

Тишину прощания нарушил сам Го-Ры-Ныч. Точнее, его средняя, наиболее образованная голова:

– Прощайте, мамы и папа, сродственники наши! И ты, брат наш единоутробный, прощай! Может, когда свидимся!

Го-Ры-Ныч, аккуратно вытащив головы из сарая, высоко подпрыгнул и развернул крылья. Он быстро набрал высоту, сделал прощальный круг над отчим домом, полыхнул огнем из всех голов и полетел куда-то на юго-восток…

Дядя Миша закончил повествование в крутейшем миноре, но все наше сопереживание ему полностью обнулилось, когда он неожиданно сжал руку в кулак и, потрясая им, провозгласил:

– А этого вашего дракона я урою! Я эту тварь голубую!..

Он отхлебнул кофе, поставил бокал и посмотрел на нас так… Не знаю, как дядя Олег, а я почувствовал себя близким родственником Синего Дракона…

– Минуточку! – неожиданно вкрадчиво прозвучал голос дяди Олега, и я с удивлением услышал знакомые нотки знаменитого адвоката Перри Мейсона. Дядя Олег брал у меня книгу детективов и, видимо, изучил ее очень внимательно.

– Похоже, что ты, дядя Миша, склонен обвинять во всем, что на тебя навалилось, нас с дядей Пашей?

– Нет, вы послушайте! – возмутился дядя Миша. – А кого, спрашивается, я должен обвинять? Дверь эта чья? А дракон?!

– Надеюсь, что ты вспоминал о том, чья это дверь, пользуясь дармовой энергией вышеназванной двери для личных нужд и, в частности, для протопки бани?

Вот так! Класс! Левой – Перри, а справа – Мейсон! Я попросту тащился от того, как элегантно дядя Олег вел разбирательство дела. Дядя Миша еще не успел отреагировать, а дядя Олег уже нанес очередной хук слева:

– Да и избыток черной икры, возникший не без помощи нашей двери, я надеюсь, не слишком тяготит вас.

– Ты эта… – попытался защищаться дядя Миша, но дядя Олег резко сменил тон на прокурорский и попер буром:

– Разве это мы с дядей Пашей не закрыли чертову дверь, как того требуют инструкция, технология, да и обычная элементарная осторожность? Или это мы изнасиловали твою корову?

Дядя Олег печально вздохнул и обратился к аудитории тоном уставшего, но исполнившего свой долг адвоката:

– Так уж оно вышло! А твоего личного врага, беспредельщика-дракона, мы согласны принять на свой счет с признанием тобой его некоторых бесспорных положительных качеств, и желательно в дохлом виде.

Я взорвался аплодисментами, дядя Олег раскланялся, а дядя Миша вперился в нас дикими глазами и о чем-то напряженно думал. Вот ведь чего не отнять у дяди Миши – умеет он проигрывать красиво! Только-только вдохнул и, может быть, еще даже не осознал всей правоты и блистательности речи дяди Олега, а уже нашел слова для красивого и, не побоюсь этого слова, элегантного отступления:

– Знаете че?.. А пошли бы вы все трое!..

Когда дядя Миша совсем уже собрался ехать обратно в Яману, у самого порога он, помявшись малость, сказал:

– Вы это… Лучше на рыбалку приезжайте. В этом году щука крупная, как никогда!

– А ты баньку топи чаще, – откликнулся дядя Олег. – Говорят, пар, он для костей страх как полезен! А уж если рыбалить в Ямане по-крупному, так за крольчатником. Ловить того, кто там живет в дерьме.

– С этим вы, похоже, опоздали. Как-то ночью Го-Ры– Ныч… – дядя Миша почесал уголок глаза, как будто смахнул накатившую вдруг слезу, – ковырялся там, чавкал полночи, а потом два дня спал без просыпу и в весе резко прибавил… Теперь сахар и булочки за крольчатником никто не хватает. И вот что! Вы поменьше болтайте о наших яманских делах. И кончайте торговать артефактами! Копейки получите, а нас ни за грош засветите.

– Да мы осторожно, без лишней рекламы… – пожал я плечами и заверил дядю Мишу: – Если ты сумеешь Синего Дракона уморить, так мы все артефаки эти обратно скупим! И яманские, и все чужие. Клянусь соседским поросенком!

По делам их узнаете их…

(Дай бог памяти, откуда это?)

Встретишь Джавдета, не трогай его. Он – мой…

(Как-то даже неудобно обозначать место и время…)

Не один раз мне приходилось выслушивать от вроде бы умных людей довольно странный вопрос: «Почему ты охотишься на Сашку Компанцева?» Мало того что вопрос неверно сформулирован, так еще и задан не подумавши. Ну что значит «почему»? Да потому что все остальное от меня в нашем мире, как в танке, броней метровой защищено! Ну давайте охотиться на президента… Что, страшно даже представить? Правильно! Президенты, они у нас указами защищены, и охрана с ними по миру бродит о-го-го какая! Давайте попробуем на зверей и рыб поохотиться, на флору и фауну, так сказать. Тоже законами прикрыты! И радетели природы, как положено, зарплату получают. Смотрим дальше по списку, что там осталось? Вот! Ни в одном законе упоминания нет, охрана отсутствует: «Александр Компанцев!»