– Не нужно закрывать ход до конца, так мы услышим, если кто-то будет стучать в дверь вашей спальни.

Это показалось королеве излишним, но возражать она не стала. Они пошли по туннелю почти в полной темноте. Илана заметила, что воздух был вовсе не затхлым, как она ожидала, более того, откуда-то сбоку веяло свежим ветерком с запахом свежей хвои.

Идти было страшновато, и она неосознанно задерживала дыхание. Войдя через незакрытый ход в покои принца, она с шумом выдохнула застоявшийся в легких воздух.

Юрис негромко засмеялся.

– Здесь ничего опасного нет, моя королева. – Эти слова прозвучали как интимнейшая ласка, и Илана вспыхнула. – Вы не замерзли?

В длинном шерстяном халате было тепло, и она отрицательно покачала головой. Но вот ноги в тонких домашних туфельках после хождения по холодному каменному полу чуть озябли, и она подошла поближе к потухающему камину. Принц тотчас подкинул в него дров, аккуратной стопкой лежащих рядом.

Потом подвинул к камину большое кресло и усадил в него Илану. Она думала, что он сядет на соседнее кресло, но он опустился на голый пол возле ее ног и с блаженным вздохом положил голову ей на колени. Она испуганно замерла. Зачем она сюда пришла? Ведь она играет с огнем!

– Простите мне эту вольность, моя королева, – Юрис взял ее безжизненную руку и поднес к губам. – Только так я понимаю, что еще жив. И что у меня есть то, ради чего стоит жить. И бороться.

– Бороться? – Илана и хотела и не хотела отобрать у него свою руку. – Разве вам нужно бороться?

– Нужно – не то слово. Мне жизненно необходимо не только бороться, но и победить, – хрипло уверил он ее, целуя каждый пальчик, отчего сердце у нее билось неровными скачками. – Я один, совсем один, вы понимаете? Отцовская родня так и не приняла мою мать, она же была не королевской крови. Ко мне относятся так же. Я для королевского семейства неугодный чужак, своего рода плебей. А родня матери после разоблачения козней бабки в жестокой опале и даже посланий мне не шлет, боясь навредить. Все знают, что Торрен непредсказуем и жесток.

– Вы преувеличиваете, принц, – возразила королева, с трудом удерживаясь, чтоб не пригладить его растрепавшиеся волосы. – К вам хорошо относится большинство членов королевской семьи.

Он вскинул голову и посмотрел ей в глаза.

– А как ко мне относитесь вы? – это было сказано очень серьезно, с явной надеждой.

– Хорошо отношусь, – несколько растерявшись, заверила она. – Иначе бы меня здесь не было.

– Насколько хорошо? – продолжил допытываться принц. – Достаточно для того, чтоб довериться мне?

Внутри у Иланы что-то заледенело. Довериться? Это он о чем? После продолжительного молчания Юрис упавшим голосом признал:

– Значит, недостаточно. Жаль. Потому что я готов отдать вам всю мою жизнь. Но, видимо, вам этого мало. Вам нужно все это, – он широко повел рукой, – власть, роскошь, поклонение. А я могу вам дать лишь любовь и все то, что может дать женщине любящий ее мужчина.

Илана покраснела. Ей не нужны были роскошь и власть, ей был нужен он, но признать это было невозможно. Попыталась воззвать к его разуму:

– Принц, я поклялась перед алтарем быть верной своему супругу. Честь и долг для меня – это все. Я не могу преступить клятву, как бы я к вам не относилась.

Юрис мрачно расхохотался.

– Как вы наивны! Будто воспитывались в благочестивом монастыре, а не в одной из семей королевского рода. Торрен перед алтарем давал точно такую же клятву. Как вы думаете, он собирается ее исполнять?

Ответом ему было полное грусти молчание.

– Вот то-то и оно. Для брата все эти клятвы – пустой звук, красивая сказочка для народа. И вы лишь ненужный ему довесок к трону. Даже если он не вернет Амирель, любимой для него вам не стать никогда.

Эти безжалостные слова жалили, как дикие пчелы.

– Замолчите! – вырвалось у нее со стоном. – Зачем вы меня мучите?

Он утешающе поцеловал ее ладонь твердыми горячими губами.

– Пытаюсь убедить вас расстаться с ним и уйти ко мне. Для меня вы единственная, та, которую я буду любить всю свою жизнь.

Илана решительно забрала у него свою руку.

– И как вы это себе представляете? Встречаться с вами здесь, тайком, ежеминутно боясь разоблачения, или бежать неизвестно куда, чтоб быть пойманными и казненными самое большее через полгода?

Юрис рывком вскочил с пола, поднял ее и пылко прижал к себе.

– Этого никогда не будет! Клянусь, я сохраню вас, чего бы мне это не стоило!

Она попыталась отодвинуться, но он не дал, зарывшись лицом в ее волосы и восторженно замерев.

– Это только слова, принц, – постаралась она охладить его пыл. – Вы ничего не сможете сделать против Торрена. Не станете же вы его убивать?

– Иногда мне этого хочется, – скованно признался он, – но я осознаю, что ввергну страну в братоубийственную войну. К тому же, несмотря ни на что, я его люблю. Он мой единственный брат. Когда-то я им восхищался.

– Я рада, что в вашем сердце нет ненависти, – прошептала она, стараясь быть твердой. – Ненависть разрушает человека.

– В моем сердце нет ненависти, вы правы, – согласился он с ней. – В нем только преступная любовь. К жене собственного брата.

– Это мерзко, так делать нельзя! Отпустите меня и забудьте! – Илана сама слышала, как жалко звучит то, что должно быть приказом. – Прекрасных женщин много, найдется та, что сможет вас утешить.

Он приподнял ее подбородок и посмотрел в ее глаза серьезным и горестным взглядом.

– Любовь моя, вы не понимаете, что когда встречаешь настоящую любовь, всех остальных просто не замечаешь.

Илана припомнила ему хорошенькую элдормессу Вассели. Он приподнял бровь, стараясь вспомнить, кто это такая.

– Да, я говорил со своей соседкой по столу, помню. Но появись она вне трапезной, я ее даже не замечу. Я старался отвести внимание придворных от вас. Вы слишком часто на меня поглядывали, и я хотел, чтоб все думали, будто это просто недовольство моим развязным поведением.

Королева обомлела. Она смотрела на него на виду у десятков чужих пристрастных глаз? Но ведь она контролировала себя, это однозначно! Неужто ее интерес все-таки проявлялся столь нескромным образом? Это настоящий позор!

– Если вы не хотите быть со мной, если я вам так противен, то оттолкните меня. Клянусь, я не стану вас удерживать! – воскликнул Юрис, для достоверности своих слов отодвинув ее от себя на расстояние в пару футов.

Илана твердо знала, что именно это она и должна сделать. Это ее долг, долг жены и королевы! Но руки вдруг превратились в мягкое желе, неспособное откинуть и летящий с дерева листок, и она лишь молча смотрела на него несчастными глазами пойманного в силки зайчонка.