Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Луна почти скрылась за рекой, лес стоял темный и непроглядный, деревья уперлись верхушками в бездонные небеса, усыпанные сияющими точками звезд. Было тихо, сумрачно и безветренно. Песня Эмпирея слышалась где-то далеко-далеко за лесом.
Калике вытащил лодку повыше на сушу, взял Филиппа на руки и отнес к кромке деревьев. Франциск обогнал их, постелил плед на мягкий мох у корней старого, ужасно корявого дерева, и серебряный монстр осторожно опустил мальчика на лежанку.
– Пусть спит, и ты отдыхай, – кивнул гигант. – Я разведу костер.
Франц еще раз поглядел на бледное лицо Филиппа, бережно прикрыл брата вторым пледом и пристроился рядом. Калике бродил неподалеку, нырял под тяжелые ветви, обросшие бородами лишайников, шуршал в траве, выискивая сухой валежник. Потом начал разводить костерок и, когда занялось ярко-оранжевое пламя и уютно затрещали сучья, принялся за ужин.
Франциск же размышлял о Мертвом Принце.
Кто он – не имеющий ни памяти, ни имени, ни лица?
Вероятно, самое страшное во враге – это не иметь понятия, как он выглядит. Зная облик монстров, ты хоть в чем-то уверен. Но когда твой противник – нечто ускользающее, таинственное, мрачное, то, о чем никто не желает говорить даже шепотом, у тебя вовсе не остается храбрости, чтобы противостоять этой неизвестности.
Неизвестность – вот что пугает больше всего.
Потянуло запахом жареного мяса. Калике достал айсидские лепешки, нанизал на веточки и тоже пристроил к костру, чтобы нагрелись.
– Брата буди, – тихо сказал гигант. – И идите к костру.
Филипп долго не хотел просыпаться, бормотал что-то бессвязное и тер глаза, но Калике настоял, чтобы младший близнец поел.
– Вы потратили много сил, а они еще понадобятся. Нужно поесть, мой господин.
И Калике вложил лепешку в слабые пальцы Фила. Тот сперва лишь бессмысленно уставился на нее, а потом все же стал нехотя есть. Пока братья ужинали, Калике порылся в мешке и добыл одну из баночек, которые еще в начале путешествия дали ему заботливые мимикры, служители Мудреца. Открыв крышку, он обмакнул коготь в жирную мазь и, присев рядом с Филиппом, принялся осторожно смазывать его ссадины, шишки и синяки. Серебряный монстр суетился и крутился вокруг младшего брата – такой большой и сильный, но до смешного неуклюжий в момент заботы о маленьком ребенке. Франц видел, как он боится оцарапать Фила, как опасается наклониться слишком низко – острые рога так и норовили что-нибудь проткнуть.
– Еще поешьте, – с этими словами Калике вложил в слабую руку Филиппа вторую лепешку. – И выпейте. Ну же.
Фил не пошевелился. На лице Каликса отразилось беспокойство.
– Все будет хорошо, – кивнул он, чтобы подбодрить мальчика. – Раны небольшие… Заживет.
Филипп тяжело сглотнул, поднял глаза на Каликса и посмотрел на монстра долгим-долгим взглядом. Отложил лепешку.
Монстр вздохнул, но лепешку не забрал. Лишь сощурил серебристые глаза, присел чуть в стороне у костра и принялся за свою еду.
– Калике, – наконец решил заговорить Франциск о том, что его беспокоило, – что же случилось с Цветами? Неужели Стезя пропала совсем?
Калике не ответил. Лишь нахмурился, покачал рогатой головой и, уставившись в огонь, захрустел косточками. Монстр их не выплевывал, когда отправлял в рот птичье крыло или ножку, а разгрызал так легко, как ребенок – печенье.
– Королева фейри говорила про Мертвый Замок, а Стези нет. Как же быть, а, Калике? Ой, я же тебе не показал, что мы нашли под второй печатью!
Франциск вытащил из дорожного мешка сверток и, откинув бархат, протянул сверкающий клинок монстру. Тот едва бросил взгляд на кинжал, отрывисто кивнул и тут же отвернулся. Оружие, очаровавшее Франца своим блеском и изяществом, совсем не впечатлило Каликса.
Франциск пожал плечами, завернул кинжал в бархат и спрятал его обратно. Затем сел поближе к огню и принялся разглядывать красную полоску на своей ладони, оставшуюся после заклинания Мудреца. Порез давно затянулся, но, когда мальчик провел по нему пальцем, сразу зачесался.
И вдруг Франц услышал далекий стрекот.
Мальчик вздрогнул, испугавшись, что это бражник с мертвой головой, но тут же вспомнил, что мотылек в полете издавал совсем другой звук. Впрочем, Франц с некоторых пор боялся всех насекомых: Калике рассказал, что Эмпирей души не чает во всяких ползучих и летучих тварях и, как только стал главным Ветром Полуночи, сразу призвал к себе на службу всех кошмарных детищ природы из темнейших уголков страны невосходящего солнца. Для гигантских насекомых началось раздолье! Эмпирей со своими жуками устраивал разрушительные налеты на деревни айсидов и других друзей Каликса, а если кто-то возмущался и восставал, Эмпирей мгновенно вызывал самум, жаркий южный ветер, несущий гибель всему живому.
«Для него нет большей радости, чем видеть кровь на своих руках», – с горечью говорил Калике о своем брате.
И вот сейчас приближался непонятный стрекот!
Неужели следопыты Эмпирея? А Цветы Стези исчезли и больше не защищают братьев! Франц вскочил и, развернувшись, впился глазами в темноту леса. Там, среди листвы и бородатых лишайников, что-то двигалось…
И вдруг из гущи листвы выпорхнула темная фигурка. Мимикр! Маленький смуглый человечек со сморщенным лицом и крыльями-листьями за спиной!
– Калике! – с облегчением позвал Франц. – К нам прилетел мимикр! Он, наверное, от Мудреца.
Монстр поднялся, подошел к ним, шелестя папоротником и травой, и протянул руку существу. Кроха тут же приземлилась на когтистый палец Каликса и что-то застрекотала.
– Говорит, что скоро прибудет его хозяин, – просиял Калике. – Это хороший знак, подождем! А ты, малыш, иди погрейся…
Калике посадил мимикра на бревнышко возле костра и, взяв лепешку, принялся скармливать ее крохе малюсенькими кусками.
– Ешь, ешь, – ласково приговаривал серебряный монстр. – И вы ешьте. – Он кивнул мальчикам. – То, что Мудрец хочет нас посетить, добрый знак, стало быть, скоро что-то изменится.
Франц сидел словно на иголках, все прислушивался и приглядывался к лесу, со всех сторон окружившему их древними замшелыми вязами и буками. Загадочный человек этот Мудрец! Да и человек ли? Калике говорил, в Полуночи нет живых людей… и те, кто был похож на человека, вроде Плакальщика, имели лишь человеческое лицо и тело, но не сущность…
Кем же был этот Мудрец?
Калике наверняка знал о нем больше, чем говорил. Сначала хозяин Гнезда настораживал Франциска, но потом это впечатление сгладилось: веселый человечек в гигантской шляпе с тысячей перьев и бирюлек не мог не вызывать улыбку, даже когда молчал. А молчал Мудрец редко и с таким чувством, что сразу все становилось ясно без слов.