проволоки и траншей. В Борисове расстреляли 7000 евреев «на манер сардин в банке». Убийцы отметили результат обильными возлияниями. Это средство вообще пользовалось популярностью: некоторые немецкие врачи, отделявшие в лагерях смерти больных людей от здоровых, могли выполнять свою работу только в состоянии алкогольного опьянения.

Все изменилось 11 декабря 1941 года: через четыре дня после нападения на Перл-Харбор США ответили на объявление Германией войны. Невероятно воодушевленные союзники рекомендовали набраться терпения и подождать – победа никоим образом не была предрешенным вопросом. Гонконг сдался державам оси 25 декабря, в плен попали 11 000 солдат союзных войск. Концлагеря множились и расширялись до невообразимых масштабов. В Собиборе неподалеку от польского города Люблин отряды оси уничтожали 250 000 евреев в год. Освенцим получил особенно большую и печальную известность, но что там происходило – происходило «под прикрытием». Было ли то чувство вины или страх перед наказанием, сказать трудно, но использовавшиеся эвфемизмы говорят сами за себя: «особое обхождение» – массовое убийство евреев; «особая акция» – убийство отдельного человека. Последнее часто осуществлялось лагерной администрацией в качестве развлечения официальных гостей.

31

Желаете луковицу?

В условиях все более строгих пайков самые немыслимые продукты становились деликатесами. Шутки о завернутой в бумагу луковице в качестве подношения дому или свадебного подарка вскоре оказались пророческими. Зато пива было вдоволь. Несмотря на суровые ограничения в потреблении зерновых, правительство решило, что не может отказать нации в ее маленькой блажи. Неожиданным следствием этого явился новообретенный допуск женщин в пабы, точнее – новообретенное желание женщин ходить в пабы. А зерно вполне могло идти на нечто столь целебное и духоподъемное. Как гордо гласила вывеска снаружи одного искореженного бомбежкой паба – «Окон у нас нет, а напитки по-прежнему отличные. Заходите и попробуйте».

Тем не менее жизнь гражданского населения в целом была тяжела и нестабильна; люди все больше склонялись к мысли, что доля солдат легче по сравнению с участью горожан. Воздушные налеты вывели на передовую мирного обывателя, тогда как бойцы в армии часто просто слонялись без дела в ожидании увольнения. Один наблюдатель выразил эту мысль за многих: «Охотно веря, что большинство солдат жаждет сыграть свою роль в победе над врагом, не могу не съязвить: похоже, пойти в армию – это самый быстрый способ вообще забыть о войне».

Такое часто ощущали, но редко озвучивали; общее недовольство выливалось в поток шуток. В народе, чье почтение к военным здорово поистрепалось, пышным цветом расцвели едкие насмешки над солдатами, «готовящимися к встрече с Роммелем» (иными словами – задающими стрекача). Другие глумились над «военно-подушными частями», обширной армией вспомогательных войск, которые, с точки зрения многих, состояли из обычных клерков. Кроме того, в столь аскетичные времена трудно было не заметить, что армейцы имеют материальные преимущества по сравнению со штатскими соотечественниками. Все это негодование по большей части не имело под собой реальных оснований и не мешало испытывать благодарность. Однако все же остро ощущаемые различия в положении солдат и гражданского населения породили совсем другое отношение к военнослужащим, чем двадцать лет назад.

Когда войска действительно встретились с Роммелем, шутки о бегстве замерли на устах острословов. В первой битве – при Эль-Аламейне – британские части остановили наступление 8-й армии вермахта на Александрию; второе сражение под командованием Бернарда Монтгомери оказалось еще успешнее. Как некогда Веллингтон, «Монти» был строгим командиром, искренне заботившимся о подчиненных, а те отвечали ему уважением, взращенным на грубоватой привязанности. Сэр Джон Каули, вспоминая свою первую встречу с Монтгомери, говорил, что достаточно одного взгляда на этого худощавого и жилистого человека, расстегивающего китель и закатывающего рукава, – и сразу становится понятно: все будет хорошо. Из той же породы происходил и лорд Даудинг, командующий воздушными войсками: жесткий во всех других отношениях, подчиненных ему людей он называл своими «ягнятами».

Первая битва летом 1942 года остановила наступление оси. Вторая имела еще большее значение, вынудив немецкий Африканский корпус отступить; затем, в 1943-м, войска Германии в Северной Африке сдались. То был поворотный момент в войне, кульминация операции союзников в пустыне, поменявшей само течение конфликта. Если можно остановить непобедимого Роммеля, то есть ли предел дальнейшему движению? Оборона Сталинграда советскими войсками и изгнание немецких отрядов из Египта британскими и имперскими частями – все говорило о резком повороте. Наверно, именно тогда стало ясно, что Гитлер и его штаб превосходят противников лишь в искусстве убийства. В операции «Факел», разработанной с целью изгнания немцев из Северной Африки, участвовали 300 военных судов, большая флотилия торговых кораблей и свыше 100 000 солдат. Церковные колокола звонили по всей Англии.

Одновременно с началом этой операции, в ноябре 1942 года, Красная армия расположилась напротив врага к северу от Сталинграда, а затем отдельные части вышли в тыл немцев на юге и окружили противника. Была прорвана блокада острова Мальты. Рузвельт и Черчилль встретились в Касабланке, и Черчилль настаивал, что союзники «не могут подвести Россию». Они также договорились, что «ликвидация Гитлера» – более приоритетная задача, чем разгром Японии. Немцы, пойманные в ловушку у Сталинграда, в итоге сдали город. Этот великий прорыв, вероятно, показал Гитлеру и его приближенным, что судьба их предначертана, однако лидер нацистов внутренне не смирился. Воздушные рейды союзников против Германии шли днем и ночью. Готовилась высадка десанта на французской стороне Ла-Манша, причем операцию проводили в условиях хитроумных обманных шагов, чтобы убедить нацистов – союзники направляются к Па-де-Кале, тогда как настоящей целью была Нормандия. Германия ежемесячно теряла 1581 военный самолет.

Союзники отбросили взаимное недоверие, наступление шло на Западном и Восточном фронтах. Кошмар арийской империи Гитлера рушился на глазах. Красная армия за год продвинулась почти на 1000 километров, а взломанные коды «Энигмы» предоставляли союзникам бесценную точную информацию обо всех планах врага. В Берлине начались беспорядки, но немцы продолжали посылать множество невинных людей на смерть. Несколько тысяч евреев, включая все новых и новых людей из недавно оккупированной Венгрии, ежедневно отправлялись в Освенцим. Немцы прочищали самые затерянные острова Эгейского моря в поисках горстки евреев, сумевших сбежать из материковой Греции. И все это творилось, когда союзники неуклонно продвигались к северу и наконец подошли к «воротам Рима». Рейх достиг крайних пределов самообмана.

К 6 июня союзники начали высадку десанта на побережье Нормандии и менее чем за сутки перебросили 155 000 солдат. Гитлер, не зная точного места дислокации десанта, в кои-то веки колебался. Тогда же Черчиллю доложили, что у Германии заканчивается самолетное топливо. Рейх держался на ресурсах завоеванных территорий, а теперь они одна за другой откалывались. Когда группа заговорщиков попыталась убить фюрера, в нацистской мести прозвучала более личная нота: неудавшихся убийц повесили и расстреляли, пригласив Гитлера полюбоваться на качающиеся тела.

Весной 1944 года Черчилль назвал число жертв – 120 958 человек. Из рейха приходили