— Высшие силы рациональны и экономны. Если достаточно такого для совершения действия, то такое и выделят без всякого запаса сил. Но иногда нужен хороший пинок. Слабое, оно еще и нерешительное.

— Вы считаете, что я в чем-то Давид?

— Я не считаю ни чего. Ты сам все видишь. Все твои устремления направлены на сбережение ближних. Так чего боишься, чего тебе терять?

— Вы знаете, кто я такой? — Решил я расставить все на места.

— Что-то открывается, что-то нет. Ты про себя знаешь, и этого достаточно. Ничего случайного не бывает.

— И зачем я здесь?

— Пока побудешь посредником.

— В чем?

— Не в чем, а между кем. Ты уже это делаешь, когда примеряешь своих «родственников» и власть. А сможешь и большее.

— Если вы имеете в виду властное сословие иностранного происхождения? Пока я не нашел возможности. Да и не знаю, как. Народ не понимает власть, а дворяне честно не понимают народ. Но как-то уживаются.

— Не обобщай. Есть разные люди. Появляются.

— Откуда?

— Отсюда. У каждого места своя сила. Хочешь, или не хочешь, но живя в чужой стране неизменно примешь ее обычаи, ее мысли и дух. И через несколько поколений твой род растворится в ней.

— Хотите сказать, что немцы обрусеют?

— Обязательно.

— Тогда зачем переживать? Само все сделается.

— Не в немцах дело. Можно в своем ожидании пройти место на пути народа, откуда обратно уже не вернешься. Когда такая угроза есть, Господь дает и средство ко спасению.

— Это я, что ли, средство?

— Один из этого. Так мне открылось. Для того и позвал тебя.

— Блин, Нео. Избранный.

— Я не знаю, кто это.

— Уже хорошо.

— Избранные все. Только не понимают своего избранничества. Тебе дали возможность проснуться. Не упусти ее. Заодно и других разбудишь.

— Ну да, — спомнил я цитату про то, как декабристы разбудили Герцена.

— Разные силы можно призвать. Будь с этим осторожен.

— Вы поможете?

— Помогу, если сам не откажешься. Алексей будет с тобой. Я помолюсь, и что откроется, тебе передам через него. Не бойся доверять ему. Он уже перешагнул рубеж, когда люди желают денег и личной славы.

Ради часового разговора я и ехал. Нас покормили гречневой кашей с белыми сушеными грибами, квашенной капустой, налили простокваши да и отправили с миром.

Сумбура в мыслях стало еще больше. Ежусь в медвежьей шубе. Передо мной спина Алексея. Такого опыта у меня раньше не было. Если убрать эмоции, то и в самом деле я боюсь даже подумать, что у меня есть миссия.

Вроде, само все так получается. Случаи происходят, где я смог себя проявить. Люди попадаются, которые вольно или невольно помогают. А может не само? Здесь, в этом времени некая отправная точка, когда еще не поздно пустить жизнь народа по другому пути. И это должен сделать я? Да не. Ни образования толком, ничего. Опять боюсь? И сказано, что я не один. Странники помогут, старец пообещал. Как все сложно!

На стоянках Алексей поглядывает жалостливо и потчует домашними пирогами. Они замерзли, но если отогреть на огне, вполне съедобны.

— Вот жил себе спокойно, — выговариваю ему, — все устроилось. Жена красавица, люди преданные, деньги есть. А тут на тебе. Свез меня, поговорили, называется. Теперь никакого покоя.

— А зачем покой? Покой в могиле будет. Я тоже с деньгами был когда-то. По торговой части подвизался. Ничего не стало. Деньги, коль не потребны на дело, Господь отбирает. И люди слабы и непостоянны. Предают даже близкие.

— Не хотелось бы. А старец Амвросий где-то учился? Говорит необычно для местных.

— Про учебу светскую не знаю. Он сердцеведец. Все мысли видит. А говорит с каждым так, чтоб его поняли. На его языке, его понятиями.

И как-то я осознал, что действительно, нельзя тешить себя фантазиями про верность, играть в кретсного отца. Им надо быть. По-настоящему. И не ждать ни от кого невозможного. Разные люди рядом будут. А ты стержень, даже если остался совсем один.

Нельзя копить деньги. Так мало времени, чтоб они послужили и не растаяли на второстепенные дела.

Я вернулся другим. А дома меня ждало письмо от Викентия Ивановича. Назначена встреча с Бенкндорфом. Что ж, ход за другой стороной.

Глава 21

Утром меня порадовали. Алена с заговорщическим видом заглянула в спальню:

— Тебя там все дожидаются.

— Кто все? Ты же здесь.

— Рослин с Ольгой Филипповной и Петров приехали.

— Так что раньше не сказала?

— Спал сладко.

Я вскочил, натянул рубашку и брюки, сверху домашний халат. Федор топит жарко, можно не кутаться, что нас с Аленой очень устраивает.

Двери распахнулись. Впереди Химик с подносом, на котором блюдечко с белой солью.

— Что это?

— Вот. То что получилось после ацетилирования салициловой кислоты, — улыбается Рослин.

С видом наркобарона смачиваю слюной палец и окунаю его в кристаллы, пробую. «Вкус, знакомый с детства». Как он тут мне дорог, аспирин! Словно кусочек чего-то родного, хорошо знакомого, на что можно опереться. Прости, «Байерс», теперь без тебя как-нибудь. И хорошо, что это лекарство, а не тол или наркотик. Знаковое событие.

В меня будто силы влились. Я смогу. Пусть с маленьким количеством людей, или даже один, но смогу. Я обнял всех, до кого дотянулся.

— Иван Яковлевич, вы сами не представляете, какое большое дело сделали!

— Намучался с подбором температуры. Промывка только в холодной воде. И еще множество мелких условий.

— Алена, распорядись готовить пир.

За столом доктор нагнулся ко мне:

— Готов биться об заклад, что ты не впервой этот вкус ощутил. Мало того, он хорошо тебе знаком.

— Знаком. Поэтому так и обрадовался. Ты лучше скажи, — увожу я разговор, — что с салициловой мазью?

— Все хорошо с ней. По твоему указанию рецептуру не разглашаем. Испытания проводим. У всех из отобранных больных с кожными заболеваниями хороший эффект.

— А внутрь?

— Веретенникову с сыном сразу стали давать, как обещали. У старшего на третий день боли прошли полностью. Сын палку бросил через неделю. Но оба с трудом принимали по причине тошноты.

— А другим?

— Еще двоим с ревматизмом я назначал. Выраженное действие, только и тех тошнит. Впрочем, это все равно сенсация! — Горячий шепот щекочет ухо.

— Уже нет. Больше не мучь салицилкой. Теперь есть средство, чтобы лечить лихорадку и боли без таких последствий.

— В тайне держать пока?

— В этот раз надо. Попросим оформить привелегии и европейские патенты. А пока нужно запустить производство.

— Привлечем купцов?

— Сами попробуем. Только спрячем в лесу. На хуторе бывшем, в Чижове.

— Неудобно будет.

— Не столько завод прячем, сколько людей. Рослина