Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну ладно… — озлобленно тряхнула головой, делая несколько рванных, глубоких вдохов. — Хочешь поиграть, тварь? Я тебе это устрою.
Плыть против течения, с силой прорываясь сквозь барьеры и воспоминания, было тем ещё удовольствием. Всё равно, что битва на изнеможение, после которой чувствуешь себя как досуха выжатая тряпка!
Закрыв глаза, Мария сконцентрировалась на одной единственной мысли.
«Где ты?… Где ты?… Где ты?…»
Спрыгнув в пропасть из сотен фрагментов чужих воспоминаний, она погружалась всё дальше и дальше, стараясь не обращать внимания ни на что кроме обладательницы демонического клейма.
— Остановись! Так больше не может продолжаться! — кричала одна женщина другой, в следующую же секунду исчезая в нескончаемом потоке образов.
— Отпустите меня… — плакал погруженный в тёмную комнату ребёнок. — Мне больше не нужны игрушки… Не нужны подарки…
Снова и снова голоса, эмоции, фрагменты, крики! Нескончаемый водоворот из отчаяния и боли в котором её хотели утопить, не позволяя добраться до самого главного.
— Пусть они умрут! — наконец-то послышалось, позволяя Марии ухватиться за нужное воспоминание. — Пусть умрут все! — качалась сидя на коленях девушка, смотря на висящее, на стене распятие.
Мария не могла увидеть её со спины, не могла дотянуться, что бы установить связь и каждый раз, когда пыталась обойти, образ отказывался менять положение.
— Пусть они умрут! Пусть умрут все!
— Не мешай мне, — зарычала Мария, ощущая чьё-то присутствие. — Пошел прочь отсюда!
— Я не отдам её тебе, женщина… — остановился у неё за спиной демон. — Не покажу… Моя девочка особенная, — довольно улыбнулся, наматывая на палец длинную прядь, жадно втягивая вздух. — Кто бы только знал, что её желание сумеет погрузить в отчаяние целый город… Кто бы знал, что её боль и жажда месте настолько велики…
— Покажешь.
— Не-ет… — ехидно проговорил демон. — Она моя… Её душа принадлежит мне…
— Мне не нужна её душа. Достаточно боли. И как только я ей завладею, ты сам придёшь ко мне демон. Хочется тебе этого или нет, — спокойно проговорила Мария, готовясь к последнему погружению: — Умрите… Умрите… Сдохните все! Все! ВСЕ!
— Что ты делаешь? — оторопела стоящая за её спиной нежить, ожидая от неё чего удобно, но только не этого.
— Пусть они умрут! Пусть умрут все!
— Прекрати! Живо прекрати, тварь!
— Ненавижу! Ненавижу их всех до одного! — отчаянно закричала Мария, всё больше и больше сливаясь с сущностью клеймённой. — И госпожу Верене! И этих проклятых, мерзких господ! Месье Биара! И месье Лабе! Годара! Ниве!
— Остановись! Остановись немедленно! — озлобленно накинулся на неё демон, не в состоянии причинить ни малейшего вреда. Сколько бы раз он на неё не замахивался, длинные когти снова и снова выбивали искры из невидимого щита. А сжатые на шее руки не могли перекрыть воздух. До тех пор пока она принадлежит Михаэлю, ни одна тварь не может ей ни овладеть, ни подчинить собственной воли. Тем более здесь — в месте, где её сознание обладает ещё большей силой, чем тело. — Да кто ты такая, тварь?! Я не дам тебе! Не позволю с ней слиться!
— Сколько боли! Сколько страданий они причинили! — упала Мария на колени, не обращая на него ни малейшего внимания. — Умоляю тебя, — прижала к губам переплетенные пальцы, будто в зеркальном отражении копируя движения сидящей перед ней девушки. — Господь Всевышней! Всеведающий и всепрощающий, накажи этих грешников! Покарай их за грехи! Покарай за боль и страдания, которые они причинили!
— Можешь больше не плакать, дитя, — поинтересовался приятный голос, перенося Марию в крохотную тёмную комнату. — Твоя молитва услышана.
— Кто ты? — испугано дёрнулась, вжимаясь спиной в стену.
— Ты звала, и я явился, — улыбнулся женоподобный мужчина, смотря на неё светящимися голубыми глазами.
Длинная чёрная мантия волочилась по полу, напоминая одеяние монаха, разве что ткань была куда богаче. Волосы белые, длинные. Лицо всё равно с картины списано. Черты мягкие, нежные, взгляд тёплый, и в тоже время такой глубокий и жаждущий, что голова идёт кругом от сладкого опьянения.
— Й-я не понимаю…
— Господь услышал твои мольбы и послал к тебе одного из своих святителей, — протянул руку. — Я Азраил, ангел смерть и отмщения. Присягни мне и я помогу тебе наказать грешников.
— Поможете… — текут по щекам слёзы.
Стоило прикоснуться подушечками пальцев к протянутой руке и внутри всё оборвалось от исступления.
Как же долго она этого ждала. Как отчаянно хотела! Ещё немного и, кажется, тело не выдержало бы испытываемого напряжения. Сердце разорвалось от отчаяния…
— Дай мне своё согласие, дитя, и мои подручные помогут тебе исполнить месть. Помогут отомстить за всех обиженных, униженных и оскорблённых.
— Хорошо…
Стоило девушке согласиться, как около Азраила возникла ещё одна тень. Безликая и дрожащая, лишенная какой-либо формы.
— Бойся, дитя. Он здесь, что бы помочь.
— Хочешь отомстить им? — раздался тяжелый голос из невидимого рта. — Хочешь заставить их всех страдать?
— Хочу! Больше всего на свете хочу, что бы они ответили за всё!
— Тогда скажи это громко. Скажи так, что бы тебя даже в Аду услышали.
— Отомсти им! Отомсти им всем! Я хочу, чтобы никто не ушел от наказания! Хочу, что бы они задыхались от отчаяния! Что бы сгорали в агонии!
— Будет исполнено! — радостно захохотала тень, дёргаясь во тьме, словно чёрные языки пламени.
И стоило ей сорваться с места, проникая в женское тело, как Мария тут же разорвала на груди платье, смотря, как шипит и плавится кожа, обнажая появляющееся клеймо.
«Попалась…»
Стоило клейму полностью сформироваться и её тут же отбросило назад, выкидывая не только из чужого тела, но и из воспоминания.
* * *
— Чёрт! — выдохнула Мария, тут же хватая ртом воздух, словно всё это время пробыла под водой.
Полностью обессиленная, она рухнула на пол, стараясь прейти в себя. Голова кружилась, перед глазами всё плыло, а кости выламывало, словно от лихорадки.
— Получилось… — растянулись её губы в вялой улыбке. — Всё-таки получилось…
Стоило увидеть клеймо, и она как никогда раньше начала ощущать ведьму в пределах города. Не совсем не то чувство, которое появилось у неё сначала. И всё-таки в том, что источником происходящего была именно она — сомнений не вызывало.
Так что все, что сейчас оставалось Марии, так это прийти в себя и навести на неё солдат.
Подняв уставший взгляд,
