– Мастера поколь не можем спросить, это надобно уточнять у Родителя. А по поводу плоти доверимся твоему опыту, – произнес старший Зиждитель, и в тех словах послышалась не свойственная ему обеспокоенность. И он вновь провел перстами по спине сидящего подле него Дажбы. – Поколь никому не сказывать Вещунья, что у нас лучица. Никому не сказывать, не показывать… Только беречь и создавать все условия для девочки… Слышишь меня Вещунья? – Небо не просто спрашивал, он, кажется, сие вколачивал в тело царицы. Ибо лицо последней, дрогнув, слегка исказилось, словно ей было тягостно исполнять веления Зиждителя, а тело и вовсе качнулось туды… сюды. – Береги, чтобы ничего не случилось. Как ты понимаешь не болеть, не кричать, не нервничать… избегать какого-либо кровотечения. И в днях… в днях вернешь ее домой… Поколь мы тут, я весьма ее хочу увидеть, прикоснуться… ведь такое стойкое видение… такое.

– Небо, – сызнова вставил в протяжную речь Отца Воитель, перебивая его, и теперь уже уставившись на него. – Быть может лучше я ее принесу… и днесь она будет подле.

– Нет, поколь очень опасно… столько перенесла… зов, видение, болезнь, – мягко отозвался в сторону среднего сына Небо и качнул головой. – Можем напугать, что недопустимо. Будет спокойнее с Вещуньей. А ты, Вещунья, создай все условия, чтобы не встревожить, не простудить девочку во время пути и не тяни с ее возвращением… – Царица колготно закивала. – Мой дорогой малецык, – голос Небо и вовсе умягчился, он ласково огладил спину Дажбы и дополнил, – когда будут готовы женские клетки?

– Надо еще не меньше одной асти Отец, – не мешкая откликнулся Дажба, и, повернув голову в сторону старшего Раса, трепетно ему улыбнулся.

– Хорошо, мой милый, одна асти не более и поторопитесь там, – молвил, вероятно, утверждая Небо. – Воитель сообщи гомозулям и духам о значимости девочки, только не сказывай, что в ней лучица… Им это без надобности знать. Одначе, пусть проявят трепет и уважение, каковой девочка имеет по статусу… словом уладь.

– Уладь, – раздраженно откликнулся Словута и медленно поднялся с кресла, собираясь уходить. – Какой смысл хорониться Небо, не пойму. Если этот зов слышали Седми и Дивный. Если меня он пригнал из Галактики Копейщик, неужели ты думаешь его не услышал Родитель или Отец Перший.

– Не сомневаюсь, что вскоре Перший будет тут, – проронил, благодушно поглядывая на сына Дивного, Небо и перстами неспешно расправил на своих алых устах завитки усов. – И лучицу от него не утаишь, но его отпрысков нет на Земле, преимущество. Ощутимое преимущество на нашей стороне. Да и удел девочки в руках Огня… Огня какового Перший так любит… А к Родителю. К Родителю я отправлюсь сам… и не буду с тем тянуть.

– Тебе не стоило подниматься, – мягким голосом проворковала Вещунья Мудрая, с нескрываемым трепетом всматриваясь в столь невероятную свою ученицу, как она правильно предположила, естество коей было лучицей самого Зиждителя Першего, старшего Бога печище Димургов.

– Хотелось прогуляться, уж мне весьма надоело лежать… сколько ж можно, – отозвалась девочка, стараясь объяснить свои поступки. – Я себя чувствую хорошо, это просто тот луч света и меня, – юница на чуток смолкла, не зная как менее волнительно рассказать о происшедшем Вещунье Мудрой, в очах которой вельми резко вздымались к верху угловатые лоскуты золотого света. – Меня словно пробило с ног до головы, потому и закачало, но юшки текло совсем немного.

– Пойдем, пойдем в дом, – надрывно задышав, торопливо молвила царица.

Она, приобняла отроковицу за плечи, и вскинув ввысь голову, воззрилась на парящих в вышине двух соколов. Один, из которых, напрямую теперь передавал информацию о Владе Зиждителю Небо и Зиждителю Дажбе.

– Ох! их уже двое, – отметила девушка, проследив за движением взора Вещуньи Мудрой, да также уставившись в небеса.

Царица медлила всего-навсе доли секунд, а засим рывком дернула головой, и, опустив ее, еще нежнее, плотнее обняла бесценную девочку, да потянув в сторону лестницы, участливо протянула:

– Пойдем, пойдем мое чудо к осэгэ Шудякору, он очень хотел с тобой потолковать.

– Ага, – бодро откликнулась Владелина, радуясь тому, что ее не уложат в ложе, не запрут в комнате, и похоже даже не будут вычитывать.

В многоугольной комнате, где допрежь того гутарили Огнь и Воитель, а под ногами расстилался желтоватый пол, имеющий ровную поверхность лишь в центральной его части, нынче в купно сбитых облачных серых креслах поместились супротив друг друга старшие Боги. За стекловидным окном космического хурула черным маревом парила Солнечная система, изредка показывая под собой голубизну далекой планеты, покрытой кое-где плотными белыми испарениями. В самом же помещении в желтоватой клубящейся дымке, стелющейся не только в своде, но и ползущей по стенам… по полу инолды вспыхивали ядренистые рыжие искры, оставленные вроде от костерка.

Одним из Богов, как можно догадаться, был Небо. Он восседал в клубящемся кресле живописующим округлую покато-высокую спинку и мощные подлокотники, заметно нервничая, и то проявлялось в том как он тревожно потирал свои бледно-алые губы перстами попеременно то правой, то левой рукой. Второй Зиждитель сидывал на не менее пузатом облачном кресле, облокотившись спиной об ровный с выступающими краями ослон, весьма смурного цвета, оный по всему вероятию поменялся, потому как и сам Бог старший печищи Димургов, первый сын Родителя, Перший образом и кожей своей был темен. Можно молвить цвет кожи его колебался от густо черного до почитай бледно коричневого. Она выглядела не менее тонкой и прозрачной чем у Небо, и также как у старшего Раса, подсвечивалась яркими переливами золотого сияния. Под ней, как и положено в племени Богов, проступали оранжевые паутинные кровеносные сосуды и ажурные нити кумачовых мышц да жилок. Бог был худ и высок, как и Небо. И имел такой же формы лицо схожее с каплей, где самое широкое место сложилось в районе скул и сужалось на высоком лбу да округлом подбородке. Его черты, казались полностью списанными с лика старшего Раса, верно потому как Перший был не просто братом, а еще и близнецом Небо. И разнился с последним лишь курчавыми черными волосами, отсутствием бороды и усов да радужкой больших глаз. Это были темно-коричневые радужки, полностью поглотившие в себе зрачки, и занимающие почитай все глазное яблоко да едва окаймленные по краю тонкой желтовато-белой склерой. Перший состыковав подушечки перст меж собой, и одновременно выставив их вперед, тем самым, словно прикрыл от брата и свое лицо, и попеременно выступающие на нем переживания.

– Дорогой мой малецык, притуши свет, прошу тебя. Вельми давит, – точь-в-точь единым с Небом бас-баритоном молвил Перший.

Старший Рас легонько взметнул правой рукой и немедля в своде желтоватые клубы тумана помрачнели, тем самым слегка приглушив яркость помещения.

– Ты плохо выглядишь брат, – участливо произнес Небо, не скрывая своей тревоги. – Так долго не виделись. Почему не принимал меня, Дивного… Сынов… Седми. Он вельми был расстроен, что ты продолжительное время откладывал с ним встречи.