Олеся нахмурилась, вцепилась в его сильные плечи, не в силах не прикасаться.

— Перешла в его род?

— Да. Вышла за него замуж. Почему ты сомневаешься в моей способности тебя защитить?

Олеся покачала головой, прячась за завесой волос.

— Я сомневаюсь не в этом.

— А в чем тогда?

Габор резко дернул ее на себя. Олеся тихонько ахнула, когда впечаталась все еще влажной промежностью в его твердый раскаленный член.

— В том, что… — Голос предательски срывался. — В том, что нужна тебе.

Его глаза сверкнули гневным пламенем. Черты лица заострились, а губы сжались в суровую тонкую полосу.

Олеся решила быть откровенной до конца:

— В любом из миров любовница — женщина лишь на пару дней. Время проходит. И она становится не нужна. Ее всегда можно заменить, когда она наскучит или начнет хотеть слишком многого.

Голос Габора звучал хрипло и угрожающе:

— А когда многого начинает хотеть мужчина?

— Что ты имеешь ввиду?

— Я имею твое тело. Но хочу иметь душу.

Он прижал ладонь к ее груди. Там, где билось сердце.

Дыхание перехватило. От его слов, от прикосновения. От взгляда, в котором бушевал темный ураган.

— Зачем тебе моя душа?

Габор обхватил ее ладонь и прижал к колом стоящему члену. Обхватив поверх своей рукой, вдавил ее пальцы в свою горячую плоть, заставляя крепко сжать кулак. Одним движением направил в ее тело.

Олеся застонала и приподнялась, чувствуя, как широкая набухшая головка растягивает узкий вход.

Шея Габора напряглась, вздулись и выступили вены. На лице отразилось выражение муки.

— Твоя душа в обмен на мою, которую ты забрала без спроса.

Габор жестко толкнулся в ее тело, растягивая под себя и заполняя так, что не осталось и миллиметра пространства между ними.

Олеся пыталась приспособиться к его размеру, привыкнуть, подстроиться. Но не смотря на прошлый раз, все было как впервые.

Она с трудом дышала. Мышцы влагалища сокращались и пульсировала в одном ритме с биением сердца.

Габор ухватился за ее бедра и одним махом натянул ее на себя. Олеся застонала. Так мучительно сладко. Обжигающе горячо.

Она обхватывала его, ощущая отчетливо и явно. Намного более ярко, чем любая эмоция, чем что-либо еще.

Вонзив ногти в его плечи, хрипло спросила:

— Как ты хочешь?

Олеся видела, что Габор сдерживается из последних сил. Но ей хотелось, чтобы он отпустил себя. А после его признания… Он должен принадлежать ей без остатка.

Сквозь зубы Габор проскрежетал:

— Быстро. Очень. Так быстро, как можешь.

Олеся закусила губу и слегка поерзала, потираясь внутренними стенками о бархатистую кожу члена. Такое впечатление, что каждая выступающая на стволе вена вплавляется в ее тело.

Уцепившись за плечи Габора, Олеся приподнялась, выпуская его плоть почти до конца. Внутри осталась лишь широкая головка.

Напрягая мышцы, Олеся начала двигаться, постепенно ускоряясь. Она двигалась все быстрее и быстрее. Габор так крепко держал ее за бедра, что она чувствовала боль.

Он начала насаживать ее на себя, легко приподнимая и опуская. С такой скоростью, что перед глазами все расплывалось. Олеся старалась не отставать. Он хотел быстро? Будет ему скорость…

Их соединение сопровождалось порочной музыкой: ударами тел друг о друга, влажными шлепками и хлюпающими звуками проникновения.

Олеся бесстыдно прыгала на Габоре, вбирая его глубоко и резко. Трение горячего члена об узкие стеночки ее влагалища вызывало сумасшедший прилив страсти.

Обезумев от дикой скачки, она толкнула Габора назад. Он послушно откинулся на кровать. Упершись ладонями по обе стороны от его головы, Олеся ускорилась еще больше.

Ее грудь бесстыдно колыхалась над его лицом. Но Олеся утратила последние крупицы смущения.

Она устроила сумасшедшую скачку. Их с Габором стоны звучали одним сплошным криком. Не прерываясь.

Габор не отпускал ее, натягивая на себя с растущей безжалостностью.

Он хрипел и что-то бессвязно бормотал. Олеся почувствовала приближение оргазма. Мышцы начали сокращаться вокруг его члена, втягивая его все глубже. Пожар охватил тело. Внизу было горячее всего.

Габор опустил руку, нашел ее клитор и начал ласкать его быстрыми круговыми движениями. Олеся взорвалась, как звезда.

Облако звездной пыли окутало ее разум, затуманило сознание, оседая на коже и нервах дрожью наслаждения.

Она тряслась, сжимая его член, сдавливая до отчаяния.

Габор заревел. Громкие хрипы вырвались из его горла. Он вбился в ее тело, поднимая над кроватью. Олеся взмыла вверх, чувствуя, как он извергается внутри нее обжигающим потоком.

Олеся тряслась, как ударенная током. Дрожала и металась над ним. Перед глазами сверкали звезды. По коже проходила рябь освобождения.

Габор рычал и продолжал вбиваться в нее, содрогаясь от таких же спазмов, как у нее.

Без сил Олеся упала на его бурно вздымающуюся влажную грудь. Это было самое потрясающее, что она когда либо испытывала. Габор был потрясающим. Его искаженное страстью лицо было совершенным.

Соски терлись о волоски на его груди, и эта сладкая боль, продлевала мучительно-сладкие спазмы.

Пальцы Габора запутались в ее волосах. Он прижал ее лицо к своей шее и хрипло прошептал:

— Моей жене никогда и ничего не будет угрожать.

Он оттянул ее волосы, заставляя поднять голову и заглянуть ему в глаза.

— Тебе здесь понравится. Ты полюбишь мой мир. Эту крепость. И меня.

Долгое время они просто молчали. Габор уложил Олесю на себя и нежно гладил по спине. Каждый раз, когда она пыталась сдвинуться или перелечь на кровать, он прижимал ее еще сильнее и возвращал на место.

В конце концов Олеся смирилась. Поудобнее устроилась на его крепком горячем теле и положила подбородок на кулак.

Габор, заложив одну руку за голову, рассматривал старый пыльный полог.

Олеся жадно разглядывала его лицо. Четкую линию подбородка, красивые губы, прямой нос. Между бровей и в уголках глаз собрались морщины. Он так часто хмурился…

Но сейчас на его лице застыло странное выражение. Задумчивое и умиротворенное. Действительно султан. Немного расслабился, но завтра его ждет очередная уйма дел.

Олеся плавилась от нежных прикосновений. Каждый позвонок дрожал под его ладонями.

Она убрала со лба Габора темные пряди, в которых мерцали серебристые нити седины. Он тут же перевел взгляд на нее и знакомо лукаво улыбнулся.