Пальца Габоры впились в ее бедра. Низким чужим голосом он угрожающе прохрипел:

— Тебе необязательно двигаться… Женщины рода Баттьяни могут ничего не делать. Мужчины все сделают сами.

Олеся даже не успела сообразить, что ответить на такое заявление. Габор прижал ее к себе и уложил на живот, навалившись сверху.

Она вскрикнула, когда почувствовала грубый беспощадный толчок. Габор припечатал ее к кровати своим весом и начал жестко двигаться, превращая утренний ленивый секс в горячее сражение.

Олеся стонала, сминая пальцами покрывало. Каждый толчок Габора приносил ощущение сумасшедшего вихря. Все ее тело дрожало от спазмов. Низ живота пульсировал. Ей нравилось ощущать его горячее дыхание на шее и затылке. Нравилось, когда он откидывал волосы с мокрой спины и целовал ее лопатки. Нравилось прикосновение твердой ладони к животу.

Он все делал идеально. Так, что у нее кружилась голова и пропадала способность соображать. Он проникал так глубоко, что Олеся чувствовала себя насаженной на здоровенный кол. Еще чуть-чуть, и он просто разорвет ее на части. Но этого не происходило. Тело подстраивалось под его жесткие толчки. Влагалище растягивалось, на грани, едва-едва, но достаточно, чтобы он уверенно скользил в ней. Узкие стеночки обхватывали горячий бархатистый ствол, мышцы сокращались, пытаясь удержать его внутри.

Движения Габора стали резче и сильнее. Он ударялся о нее с такой силой, что попка дрожала, а в груди перехватывало дыхание. Олеся начала вскрикивать, подходя все ближе к грани.

Наверное Габор сумел каким-то образом почувствовать это. Просунул руку между кроватью и ее животом, накрыл ладонью лобок и собственническим жестом сжал. Олеся повернула голову, стараясь разглядеть его лицо.

Она еще никогда не видела его таким. Сосредоточенным, суровым. Даже злым. Брови сведены в одну линию, а зубы сжаты. Он тяжело и шумно дышал, блуждая взглядом по ее плечам, спине и затылку.

Неожиданно мужские пальцы пришли в движение. Развели нижние губки и нашли клитор. Олеся не смогла сдержать череду бессвязных всхлипов, когда он принялся натирать чувствительный бугорок плоти.

В теле начали вспыхивать и извергаться вулканы. Нутро затопило лавой. Движения Габора стали быстрее. Он сбился с ритма, просто рвано долбясь в ее тело. Палец на клиторе увеличил темп, и Олеся сорвалась в пропасть.

Громко закричала от болезненно-острого наслаждения, прошившего все тело.

Она дрожала и дергалась от сладких судорог, сжимая член Габора изо всех сил. Ее затопила горячая волна, когда он в последний раз ворвался в нее и с громким ревом кончил. Спиной Олеся ощущала бешеное сотрясание его тела. Их влажная кожа терлась друг о дружку, запахи тел смешивались, становясь единым целым. Напряжение такое, что до боли. Даже дышать тяжело. А перед глазами вспыхивают и гаснут яркие огни. Олеся без сил уронила голову на покрывало. Габор упал сверху, прижимая ее к кровати и лишая последних крупиц воздуха.

Но Олеся не желала выбираться из-под его тяжести. Казалось, что вдох, сделанный без него, не принесет ей ничего. Габор чуть сдвинулся, поворачиваясь к ней лицом. Он все еще был внутри нее, и каждое его движение отдавалось внутри Олеси невозможно сладким чувством.

Габор провел пальцем по ее приоткрытым губам, погладил щеки.

— Хочу просыпаться так каждое утро.

Олеся обессиленно улыбнулась. Она не могла даже пошевелиться. С трудом приподнявшись на локтях, она заглянула в его все еще серьезные глаза:

— Наверняка ты уже просыпался так… с другими…

Он посуровел еще больше:

— В нашей постели не будет других. И ты первая женщина, с которой я спал. В смысле… именно спал. Всю ночь. И первая, с кем я проснулся.

Он замолчал, продолжая въедаться в нее тяжелым взглядом. Олеся даже представить не могла, каких усилий ему стоило сделать это признание.

Она прижалась к Габору и довольно потерлась о его тело.

— Знаешь… Я поняла, что ничто не может длиться вечно. И я утешаю себя тем, что… — Олеся провела пальцем линию через лоб, нос и губы Габора, деля его лицо пополам. — …что смогу вспоминать эти моменты, когда все закончиться.

Габор резко поднялся с кровати:

— Какого демона, Олеся? Почему ты постоянно твердишь, что все закончится?!

Потрясающе обнаженный он метался по спальне, разыскивая свои вещи. Олеся села, бездумно глядя на свою порванную одежду. Не свою — поправила себя. У нее здесь нет ничего.

Да что же с ней такое?! Почему никак не может отделаться от мысли, что все это недолговечно? Дурацкие сомнения оказываются сильнее такого хрупкого счастья.

На несколько минут Габор пропадает в купальне, а когда возвращается, то уже полностью одет. На нем вчерашняя окровавленная одежда. О бедро бьются ножны с саблей. И Олесю вдруг пронзает странная неожиданная мысль.

Этот звук… равномерный стук оружия кажется таким родным и близким. Привычным. Как будто тысячу лет подряд она просыпалась и слышала именно его. Словно это и есть ее настоящая жизнь. Ее настоящее место.

Какая же она дура. Глупая трусиха. За свое счастье нужно бороться. А она всеми силами отталкивает его. Ну и что, что может наступить ужасный момент, когда она станет ему не нужна? Сейчас-то она счастлива! Сейчас у нее есть самый потрясающий мужчина из всех миров.

А она… Дура-дура-дура! Идиотка!

— Я распоряжусь, чтобы тебе подали завтрак сюда. — Голос Габора звучал холодно и отстраненно. Заметив, куда направлен ее взгляд, он сдержанно добавил: — И попрошу Адрианну передать тебе еще одежды до приезда портнихи.

Он развернулся и направился к выходу, унося с собой тепло и воздух. Олеся начала спешно выбираться из кровати. Нет! Она не даст ему так просто уйти. Она совершила ошибку и намерена ее исправить.

Чертово покрывало никак не желало следовать за ней, и Олеся попросту его откинула. Старая не думать о своей наготе, она побежала за Габором.

— Постой!

Не оборачиваясь, он замер у дверей. Олеся догнала его и прижалась к широкой спине. Обвила руками талию, впечатываясь в его тело через ткань.

— Прости меня…

Он стоял неподвижно, убивая ее своей холодностью и внезапным равнодушием. Олеся встала перед ним, заглядывая в ледяные глаза. Там бушевала вьюга. Убийственный буран, который мог уничтожить все на своем пути.

— Я не могу не сомневаться, как же ты не поймешь?! — Она стукнула кулаком по плечу Габора.

Он оставался неподвижен. На лице не дрогнул ни один мускул. И на этот раз от него повеяло холодом. Ощутимой арктической стужей, от которой кожа покрылась мурашками.

И его голос, когда он заговорил, был чужим. Равнодушный господарь вернулся.

— Если бы ты сказала мне, что я должен сделать, чтобы ты перестала сомневаться, было бы легче. — Он чуть наклонился к ней, проникая замораживающим взглядом прямо в душу: — Я могу дать тебе все. Но ты сама не знаешь, что тебе нужно.