Диагностические системы на запросы Хоббс не отвечали.Мощность процессоров снижалась: кремниево-фосфорные «башни» фрегата еледержались под напором тяжелых перегрузок. На грудь Хоббс словно бы давилиручищи великана. Еще двадцать секунд — и без компенсации перегрузок все вкомандном отсеке могли потерять сознание. Шесть g без коррекции моглитравмировать и убить сотни человек.

А к «Рыси» приближались новые и новые черные дроны, готовыеобрушить свою невероятную огневую мощь на корабль, почти начисто лишенныйброневой обшивки.

Хоббс отчаянно пыталась пошевелить пальцами, изобразитькодовый жест, но давление на ее тело неумолимо росло. Наконец ей удалосьпрочесть показания механического акселерометра, закопанные глубоко в недрахличного интерфейса старшего помощника. Три g без компенсации. Ускорениепродолжало нарастать.

Что-то случилось. Случилось что-то страшное.

— Убавьте ускорение до двух g! — прокричала она.

Один из пилотов поднял отяжелевшую руку, чтобы выполнитьприказ.

Вдруг командный отсек заполнился ослепительно сверкающимивспышками. Ярчайшие полосы света промчались мимо Хоббс, обожгли ее глаза. Побарабанным перепонкам ударили оглушительные взрывы, ноздри наполнилисьотвратительным запахом каленого металла. На фоне воплей сирен, возвещавших одекомпрессии, и треска гиперуглеродных конструкций Хоббс слышала крики людей.

А потом вой реактивных снарядов утих.

Хоббс почувствовала, что ее собственный вес продолжаетувеличиваться. Двоих пилотов и всех троих стрелков буквально разорвало на частиснарядами, выпущенными черными дронами.

— Капитан! — крикнула Хоббс.

Зай сидел в кресле с запрокинутой головой и выпученнымиглазами. Крови у него на лице не было. «Конечно, — догадаласьХоббс, — его протезы очень прочные, но, видимо, из-за перегрузокпострадали хрупкие компьютерные связи между протезами и живыми тканями».

Весь корпус «Рыси» содрогался. Если система искусственнойгравитации откажет полностью, шесть g сомнут фрегат как бумагу. Акселерометр Хоббспоказывал четыре целых и четыре десятых g. Мощность процессоров падала, каккамень в бездну. Кремниево-фосфорные «башни» шатались под собственнымчудовищным весом. С каждой секундой все сильнее размывалось синестезическоеполе зрения. Еще несколько секунд, и от приказов, отдаваемых жестами, не будетникакого толка.

Хоббс попробовала встать с кресла. По всему кораблю былирасставлены пульты ручного отключения главного двигателя. Один из них находилсявсего в нескольких метрах от Хоббс, посреди разодранных в клочья трупов, околокресла первого пилота.

Почему ничего не предпринимали инженеры, непосредственноотвечавшие за работу главного двигателя? Они уже должны были понять, чтопроисходит, должны были отключить двигатель. Но остались ли они живы, а если живы— в сознании ли? Они находились в одном из самых дальних кормовых отсеков —именно там, где перегрузки могли произвести особенно сильные разрушения.

Хоббс должна была добраться до пульта пилотов.

Она еще раз оттолкнулась от кресла и сумела встать. Сделалаодин неуверенный шаг и сгорбилась, будто женщина, несущая на спине мешок скамнями весом в сто килограммов. Протянула руку и ухватилась за поручень,окружавший углубление под воздушным экраном.

Но она была слишком тяжелой. Она пошатнулась. У нее подкосилисьноги.

Ее колено опустилось на металлическую палубу с тяжестьюкувалды, и Хоббс ощутила жуткую боль.

Вдруг стало тихо. Очень тихо и темно. Слух Хоббс улавливалтолько вой какой-то сирены где-то вдалеке. В воздухе беспорядочно сновализначки интерфейса вторичного зрения. Казалось, все плывет вокруг. А потом Хоббспоняла, что плывет она.

Кто-то отключил двигатель.

Кэтри почувствовала, как к голове приливает кровь,переставшая быть заложницей гравитации, и открыла глаза. Просветление всознании боролось с болью в колене. Командный отсек медленно поворачивалсявокруг нее, полный незнакомых силуэтов и запахов.

Пилоты были мертвы, все стрелки — тяжело ранены. В воздухепарила красноватая пелена — мелкие капельки крови. Из раны на груди стрелкакровь вытекала струей и повисала крупными каплями.

— Медика. Пришлите медика в командный отсек, —проговорила Хоббс и услышала, как ее слова эхом разлетелись по всему кораблю.Потом она попыталась ухватиться за поручень.

Но из-за этого движения боль в колене напомнила о себе стакой силой, что Хоббс потеряла сознание.

ДОМ

На десять лет раньше (по имперскому абсолютному времени)

Ушел почти целый день на скульптурные работы — обработкуснега с помощью отраженных солнечных лучей и геотермальных источников иокончательную доводку инфракрасным лазером. Но наконец санная трасса былаготова. Она протянулась на десять километров и вилась спиралью с вершины тойгоры, на которой стоял дом. Четыре круговых витка — и после этого трасса нырялав узкое ущелье и спускалась по крутому склону. Затем она шла по языку ледника,между стенами голубого льда, а заканчивалась около одного из тех мест, откуда вдом поступала вода. К этой точке вел туннель. Из соображений безопасности весьпуть был огражден трехметровыми снежными сугробами, а каждый поворот обозначалирадостно-оранжевые светящиеся трубки.

Дом чрезвычайно гордился собой. Наконец-то пригодились егоэнциклопедические познания о каждом квадратном сантиметре территории поместья.

Но не все дому удалось взять на себя. Гость хозяйки настоялна том, что сани он сделает сам. Капитан Зай запросил невероятное множестворазличных материалов, которые пришлось синтезировать, адаптировать и по-разномускомпоновать. Судя по всему, на Ваде сани изготавливали исключительно из костейи шкур животных, которые, словно узор макраме, переплетались и крепились кжесткому каркасу. Дом имел серьезные возражения по этому поводу. Ему казалось,что крайне рискованно доверять безопасность хозяйки такому устройству, лишенномусистемы внутренней диагностики, компьютерного обеспечения и способности себяремонтировать.

И все же дом получил яркое впечатление, когда капитан Зайпривязал последнюю из полосок кожи к каркасу из искусственной слоновой кости,поставленному на полозья, и, усевшись на сани, несколько раз проверил ихкрепость под собственным весом. Полоски кожи натянулись, но не порвались. Силатяжести равномерно распределилась по всему каркасу.

— Давно ли ваданцы делают такие сани? —поинтересовалась хозяйка.

— Двадцать тысяч лет, — ответил Зай.

Дому этот ответ показался странным. Он-то знал, что Валабыла колонизирована всего пятнадцать веков назад. А двадцать тысячелетий назадлюди еще и не думали стартовать к звездам.

— Чувствуется, вы и вправду придерживаетесь древнихтрадиций.