— Да, сэр?

— Генератор сингулярности. Он цел?

Хоббс тряхнула головой, чтобы избавиться от голосов,требовавших ее внимания. Снова была пробита обшивка, кормовые переборкиоголились, что называется, «до костей». Погибли и ранены члены экипажа. Так скакой стати капитан переживает из-за дополнительного источника энергии?

Она заглянула в данные внутренней диагностики бортовыхсистем.

— Да, сэр. С ним все в порядке. А в главном двигателеутечка...

— Вывести генератор сингулярности на критическуюмощность, — приказал Зай.

— Что?

— Выведите черную дыру на критическую мощность, Хоббс.Я хочу, чтобы сингулярность самоуничтожилась через десять секунд после моейкоманды.

— Есть, сэр, — ответила Хоббс. В поле еевторичного зрения возникли адские цвета протокола самоуничтожения. Она далакоманду условным жестом — шевельнула большими пальцами и плечами. Даже само этодвижение было болезненным — наверное, нарочно.

А потом она догадалась о том, что задумал капитан.

«Господи, — подумала Кэтри Хоббс, — он собираетсявсех нас прикончить».

Кэтри Хоббс вошла в наблюдательный блистер, до боли сжавзубы. Она не боялась головокружения. Сейчас не было времени думать о верхе инизе.

— Сколько пострадавших? — спросил капитан, не давей сказать ни слова.

— Сорок один, сэр, — доложила она. — Тридцатьобгорели, одиннадцать погибли при взрыве обшивки. Только двенадцати можновживить симбиант.

Последовала минута молчания в память о погибших. Хоббс былонестерпимо трудно прерывать это безмолвие, но время поджимало. Вероятно, онаникогда не смогла бы стать такой «серой», как капитан и ее товарищи по команде.Как часто ритуалы становились на пути действий!

— Сэр, — сказала Хоббс, — через двадцатьминут ожидается прибытие риксского крейсера.

Лаурент Зай кивнул. Он стоял спиной к Хоббс, и на фоне тьмыкосмоса этот кивок получился почти незаметным.

Она собралась было продолжать, но вдруг увидела объект.

Хоббс еще ни разу не видела его невооруженным взглядом.Объект оказался намного темнее, чем она ожидала. Они находились слишком далекоот солнца системы Легис, и Хоббс не могла разглядеть тех деталей, которыевыявлялись с помощью увеличения, телескопов и синестезии. Однако было хорошовидно, что объект продолжает двигаться, колебаться и извиваться. На полумесяцыперекатывающихся дюн падал солнечный свет, и они казались похожими на барашкиволн на море под луной.

Объект окружала эскадра дронов-разведчиков. На поверхностиобъекта плясали зеленые поисковые огоньки. Лазеры невысокой мощности собиралиинформацию, пытались обнаружить слабые места.

Хоббс собралась с духом.

— Если мы намерены предпринять какие-то действия противобъекта, нам следовало бы приступить к ним сейчас, сэр.

— Хоббс, — устало проговорил капитан. — Чтоименно вы предлагаете?

Она облизнула пересохшие губы.

— Подвергнуть его ядерной бомбардировке, сэр.

— У дронов-истребителей, насколько мне помнится,имелись помимо прочих и снаряды с ядерными боеголовками? — осведомилсяЗай.

— Весьма невысокой мощности, сэр. А я имею в видуядерную боеголовку мощностью в тысячу мегатонн. Ни одно мыслимое вещество неспособно выдержать температуру в миллион градусов.

— Ну-ну, — отозвался капитан.

Хоббс ждала. Капитан молча наблюдал за извивающейся впространстве тварью.

— Еще идеи есть? — спросил он наконец.

— Да, сэр.

Хоббс пришла сюда, имея в запасе несколько предложений — натот случай, если капитан возразит прости ядерной атаки.

— Мы можем использовать три оставшиеся фотонные пушкитандемом, сэр. При этом можно было бы вести «Рысь» рывками. Отражающая линза наповерхности объекта была диаметром двадцать километров и очень жесткая.Аналитики считают, что объект не сумеет выследить нас.

— А мы сможем его повредить?

— Пока мы нанесли по нему удар мощностью пятьдесяттерабит, сэр. Залпом максимальной мощности из трех орудий мы можем получитьпятьсот.

— Ничего не получится, — заявил капитан.

— Сэр! — не сдержалась Хоббс. — И в первом, иво втором случае на поверхности объекта будет создана температура, достаточнаядля того, чтобы нейтроний превратился в пар. Ничто материальное не выдержиттаких энергий.

— Хоббс, а что, если эта штуковина способна достигнутьабсолютной отражающей способности?

— Что вы имеете в виду, сэр?

Капитан повернулся и встал лицом к старшему помощнику.

— Что, если объект способен стать настолько совершеннымзеркалом, что он сумел бы пройти через сердцевину звезды типа G и при этом ненагрелся бы ни на один градус?

Это предположение не на шутку испугало Хоббс. Это былаинженерная фантазия, тот самый образ мышления, из-за которого она в свое времяотказалась от утопианских устоев, обещавших вечное процветание.

— Это невозможно, сэр.

— Мы этого не знаем. Наши собственные энергетическиеэкраны способны защитить нас от ядерных взрывов.

— Экраны используют эффект поля, сэр. Это энергия, а нематерия. Пока мы не наблюдали в действиях объекта ничего, кроме построенияэлементов. Он не создавал никаких сложных устройств, не излучал никакойкогерентной энергии. А наши экраны-шунты — это не волшебство. Прямое попаданиеснаряда с мощной ядерной боеголовкой — и «Рысь» испарится.

— "Рысь" — это «Рысь», Хоббс. А этот объект —нечто большее. Но он неопытен, и всякий раз, когда мы его атакуем, мы его темсамым обучаем.

Хоббс покачала головой.

— Если мы станем бомбить его ядерными бомбами илиоблучать лазерами, он адаптируется и к первому, и ко второму, — сказалкапитан.

— Сэр, у него должны существовать структурныеограничения...

Зай шагнул к ней и знаком попросил замолчать.

— Этот объект — вовсе не космический корабль, Хоббс. Егонельзя рассматривать как некую инженерную проблему. Попытайтесь на миг мыслитьпо-риксски. Для них этот объект — вообще не артефакт.

Хоббс глубоко вдохнула. К чему клонил капитан? Да,безусловно, объект имел колоссальные размеры и являлся продуктом неизвестныхнаучных изысканий. Но уже не первое столетие Империя сражалась со страннымидостижениями техники, зачастую превосходящими ее собственные.

Может быть, Лаурент Зай перестал верить в то, что способенпобедить в этом сражении?

— Если это не артефакт, сэр, то что же это тогда такое?