Только сейчас, сидя в тишине рядом с тревожно спящей девушкой, император почувствовал смертельную усталость. Ему надоело это всё. Надоела вся эта империя, которую изо дня в день приходится вести по жизни, избегая её падения и пытаясь добиться её ещё большего процветания. Надоело всё вокруг, осточертело до невозможного.

— Останешься, — проговорил мужчина негромко и грустно усмехнулся, — я не смогу отпустить тебя.

Он понял это окончательно в тот самый момент, когда поймал в Илейне, когда девушка потеряла сознание. Он не мог не заметить, что это произошло после того, как она поняла, что рядом с ней он. Поняла, что в безопасности. И позволила себе слабость.

Она доверяла Андору и он не мог не понимать этого. Ему это нравилось. Нравилось её доверие, которого так не хотелось лишаться. Не хотелось, но… Он не мог найти в себе силы поговорить с ней. Не был уверен, что она услышит и поймёт. Она же ещё совсем ребёнок, что она может понимать? Зато Андор понимает, он прожил для этого достаточно. И если ему одному придётся решать за двоих ради их общего счастья, он готов пойти на это.

Яра и сама поймёт всё — со временем. Андор был в этом уверен. А пока нужно лишь подождать и дать ей успокоиться.

Мужчина осторожно поднялся, машинально стараясь не потревожить сон девушки, хоть и понимал, что наложенное им заклинание продержится ещё несколько часов, так необходимых Яре для восстановления сил.

Уходя, он бросил на неё последний печальный взгляд, искренне сожалея, что не удалось восстановить её изначальную внешность. У дракона получилось сделать больше, чем он рассчитывал, но меньше, чем хотелось бы. Запечатать магию и воспоминания Дарака, наложить с десяток охранных и отслеживающих заклинаний, чтобы всегда знать, что она в безопасности, и… на этом всё. Больше он не смог сделать ничего, и вынужден был уйти, чтобы довершить начатые девушкой дела.

Теперь каждое королевство его… нет, их империи могло похвастаться безупречным порядком и полным подчинением правящему роду. Дарак где-то на севере зализывал свои ранения, полученные от разозлившегося Арахагана, явившегося по первому же зову старшего брата. Сам Арахаган вернулся в поселения демонов, где всё ещё тщетно лелеял призрачный шанс вернуть ту, ради которой подставился почти семьдесят лет назад.

Арахаган знал, что она жива. Надежно спрятана под семью печатями, но жива. Она была слишком ценной, чтобы её отец мог позволить ей умереть. Арахаган отлично понимал это, потому и не опускал рук, перерывая мир в поисках той единственной, даже мысль о которой заставляла его сердце биться быстрее.

Андор понял его только совсем недавно и сильно сожалел, что не догадался тогда проследить за Рэни. Ему было не до этого и её отец, пользуясь случаем, увёз и надёжно скрыл своего маленького артефактора где-то в неизвестности.

Император искренне надеялся, что его брату удастся-таки отыскать свою любовь.

Ну а ему, Андору, было, чем заняться.

* * *

— Ярочка, дорогая, просыпайтесь.

Голос определенно был мне не знаком. Женский, какой-то слишком добрый, мягкий, ласковый. Как… как у бабушки. И пусть у меня не было бабушки, зато были друзья, которые пару раз приводили в гости к своим бабушкам. И вот они все были очень добрыми и постоянно норовили накормить получше и всячески поухаживать.

Любопытство — страшная вещь. Очень страшная. Именно с этой мыслью я и открыла глаза.

И увидела потолок. Это был определённо другой потолок, не под которым я засыпала. Тот был светлым и высоким, а этот — намного ниже, с какими-то морозными узорами и по цвета напоминал стальной.

Другой потолок, определённо. И стены тоже другие, да и окна с другой стороны. Что уж тут говорить, это была целиком другая спальня. Вот только не понятно пока: пугаться или радоваться?

— Ярочка! — настойчиво повторил женский голос из-за двери — улыбчивый и добрый.

— Да? — неуверенно отозвалась я, вскинув брови и замерев в ожидании ответа.

— Яра! — с неподдельной радостью воскликнул кто-то, — Рада, что ты проснулась. Собирайся скорее и спускайся в кухню, тебя нужно покормить, а то совсем изголодалась, бедняжка.

Чего? Че-го?!

Я осторожно села прямо на постели, прижимая одеяло к груди, и настороженно покосилась на закрытую деревянную дверь. Озвучивать крутящийся на языке вопрос не решилась, хотя очень хотелось.

— Ты оденешься сама или позвать тебе служанку?

— Я… Сама, спасибо.

— Не за что! Тогда одевайся быстрее! Хочешь, я подожду и проведу тебя, детка? Ты же совсем не ориентируешься в Фаэрхолле.

— Где? — заторможено переспросила я, осторожно, придерживая одеяло, спускаясь на холодный пол и тут же поджимая пальцы босых ног.

Как тут холодно! Ежась всем телом, я торопливо перешла на толстый мягкий ковёр, на кресле на котором аккуратными стопочками лежала одежда.

— В родовом замке императора Ракердон, — любезно пояснила для меня эта милая женщина, — император перенёс тебя этой ночью. Знаешь, деточка, а ведь он впервые за много лет появился в этом замке. Ещё и охрану значительно усилил, новую прислугу набрал, перевозку вещей из своего дворца в городе организовал. А всё ты, умница наша, постаралась!

Я нигде не старалась, о чём прекрасно помнила. Как и о последних словах императора, которые он мне сказал перед тем, как лишить меня сознания. И, замерев на тёплом ковре, я могла думать лишь о том, как мне на самом деле страшно.

Причём уже даже не за маму, хотя за неё, без сомнений, тоже. Мне было страшно от одной только мысли, что через четыре обещанных дня, а то и уже меньше, я выйду замуж. Страшно от того, что меня даже не спрашивали и возможности отказаться от этого не предоставляли. Страшно, что тот Андор, которого я узнала в первые дни нашего общения, был всего лишь маской и притворством, а жить мне придётся с тем императором, которого я видела в момент своего последнего пробуждения.

И я уже не говорю о той несправедливости, что он всё решает за меня. Всё!

— Ярочка, мы все тебе обязаны! Ты там одеваешь, дорогая?

— Ага, — рассеянно отозвалась я и вынуждена была всё же одеваться.

Одеяло полетело обратно на постель, а одежда из стопочки — на меня.

— Ты даже не представляешь, что успело произойти, пока ты спала! Император-то наш уж собирался уничтожить под корень те государства, в которых мятежники обитали. И уничтожил бы, в этом я не сомневаюсь, да силы подкапливал, а ты…

А я…

— А ты большая молодец! — вновь послышались преувеличенно радостные незаслуженные похвалы в мой адрес, — Ведь навела порядки и заставила всех признать правление рода Ракердона, да ещё и клятвы верности произнести вынудила! Ты даже не представляешь, сколько народу тебе обязано, Яра. Сотни тысяч. Сотни тысяч человек благодаря тебе остались в живых!

Я, в этот момент застёгивающая пуговки спереди на тёмно-зелёном платье, так и замерла, потрясенно переваривая только что услышанное. Это было куда лучше того, чем я сама пыталась себя утешать. Это было… как приговор о невиновности. Да, я ещё очень хорошо помню, скольких мне пришлось убить, но эта цифра во много раз меньше, чем сотни тысяч.