Она убрала руку, и именно тогда он понял, что узоры в виде цветков вишни на ее платье на самом деле были брызгами крови.

– Как ты можешь не помнить? – прошептала она. Обвинение в ее голосе ранило сильнее любого кинжала. В последний раз эти слова ему говорил Шаньцзюнь, который стоял на коленях на полу Зала Ста Исцелений, прижимая к себе истекающую кровью одиннадцатилетнюю Ешину Норо Дилаю.

Страх сдавил горло Цзэня так, что он едва мог дышать. Его руки, чистые, без шрамов, дрожали, когда он прижал их к лицу.

Лань была единственным человеком, который не знал о его прошлом, и он хотел, чтобы так оно и оставалось. Она доверяла ему, и Цзэнь цеплялся за это доверие, как утопающий за воздух. Ему нравилось, что Лань смотрела на него взглядом, свободным от предрассудков, которые омрачали взгляды всех остальных на Краю Небес.

Ему нравилось жить с ней во лжи.

– Они мертвы, – выпалила она хриплым голосом, – все до одного. Ты уничтожил элантийскую крепость.

Последовали вспышки воспоминаний: небо, облизанное оранжевым пламенем, капли росы на цветочных листьях, прозрачные и красные.

«Почему роса красная?» – подумал Цзэнь, а потом посмотрел вниз на Ночной Огонь, окрашенный в багровый цвет. Темнота хлынула к нему, проскальзывая в вены, как опьяняющее действие наркотика. Цзэнь снова позволил демону контролировать себя, потому что осознание того, что он сделал – что он сделал, – было слишком болезненным, чтобы вынести.

Он проложил себе путь через элантийскую крепость. Убил всех солдат.

А вместе с ними и хинов, которых они держали в плену.

– Твой демон. – Голос Лань вернул его к реальности, к сосновому лесу, берегам и стремительной реке между ними. Он едва помнил, как использовал остатки сил демона, чтобы наколдовать печать Врат и перенести их подальше от крепости.

– Где он?

– Ушел. – Слово царапало горло. Слово, которое он и не надеялся произнести из-за когда-то заключенной сделки. Через несколько дней после того, как Цзэнь привязал к себе силу Того, Чьи Глаза Налиты Кровью, он отправился в Небесную столицу, намереваясь поквитаться с Императорской армией за уничтожение его клана.

Только он и не подозревал, что прибудет к началу Элантийского завоевания, краха Императорского двора и падения могущественного Последнего царства. Не подозревал, что будет взят в плен для проведения опытов, а демон, так и не получив обещанной платы, заляжет на дно на целых двенадцать циклов.

До прошлой ночи.

Послышалось шуршание платья, когда Лань поднялась на ноги.

«Уходи, – хотел умолять ее Цзэнь. – Ты бы не хотела видеть меня таким».

Вместо этого шаги приближались. Цзэнь почувствовал прикосновение холодной ткани к своей руке и поднял взгляд.

Знакомые, пытливые, как у воробья, глаза изучали его лицо.

– Ты заключил сделку с демоном, – произнесла Лань. Просто, как если бы сказала: «Ты сегодня купил сладкий картофель на рынке».

Цзэнь, закрыв глаза, кивнул.

– Так теперь твоя сделка расторгнута? Ты заплатил обещанное? – говорила она все тем же мягким голосом.

Цзэнь снова кивнул, потянувшись к той новообре-тенной пустоте внутри себя, где более двенадцати циклов, свернувшись кольцом, лежала тьма демонического существа.

Сегодня ночью Тот, Чьи Глаза Налиты Кровью, спас Цзэню жизнь и получил за это плату – сотню душ, что он поглотил в элантийской крепости.

– Это хорошо, – продолжила Лань. Цзэнь услышал движение, плеск воды, а затем почувствовал холодное прикосновение мокрой ткани ко лбу. Когда он открыл глаза, она сидела перед ним, скрестив ноги, и вытирала его лицо рукавом своего платья. Тот постепенно стал красным. – Теперь мы в безопасности. Просто отдохни, и…

– Остановись. – Голос Цзэня дрогнул. Он оттолкнул ее руку от своего лица. Ее прикосновение угрожало выбить его из колеи. Мягкость в голосе была далека от того, что он действительно заслуживал. – Разве ты не боишься?

На мгновение Лань поджала губы.

– Я боялась там, в крепости, – призналась она. – Но думаю, что теперь нет.

– Почему? Я же демонический практик. Я потерял контроль над одним из них. Да я же мог тебя убить.

Лань прищурилась и, наклонив голову, изучала его лицо, пока не сказала:

– Но ты этого не сделал. – Сквозь ткань своего платья она все еще прижимала пальцы к его лицу, и он сидел неподвижно, боясь, спугнуть ее прикосновение. – Ты Цзэнь. Цзэнь, который не раз спасал мне жизнь. Ты научил меня практике, дал шанс дать отпор врагам. Я боялась твоего демона, а не тебя.

Ее слова что-то сломали внутри него.

– Ты знаешь, в чем заключалась моя сделка с тем демоном?

Цзэнь понятия не имел, почему продолжал говорить. Возможно, всему виной было то, что большую часть жизни ему говорили, что он монстр, не отделяя его от живущего внутри демона. Возможно, он испытывал потребность показать свои грехи, доказать, что недостоин ее прощения.

– Я нашел его спустя цикл после того, как вся моя семья была убита. Тогда мне было семь. Я поклялся, что взамен на его силу отдам что угодно. Знаешь, о чем он попросил? – даже сейчас Цзэнь мог слышать искаженный голос, заполняющий голубые небеса невидимыми облаками и заставляющий дрожать желтые травы. – Он попросил у меня сотню жизней. Сотню душ, чтобы утолить его голод, кровь сотни тел, чтобы утолить его жажду. Наше соглашение было высечено на моих руках: по одному шраму за каждую душу, которую я задолжал. – Наконец Цзэнь поднял на нее глаза. – Разве это тебя не пугает? Что ребенок семи циклов от роду мог не задумываясь заключить подобную сделку?

Что-то промелькнуло на ее лице, что-то похожее на понимание, прежде чем выражение ее лица стало прежним.

– Когда элантийцы убили мою мать, – сказала Лань, – я тоже была готова на что угодно. Я бы отдала свою душу, чтобы спасти ее, разрушила бы Небесную столицу. Так что не думаю, что ты вообще сделал что-то не так. Ты просто выбирал меньшее из двух зол.

– Я убил более ста человек. – Слова вырвались сдавленным рыданием. – Большинство из них были невиновны. Что бы ты ни сказала, этому нет оправдания, Лань.

– Это демон убил их, – поправила она. – Разве это одно и то же?

Цзэнь вспомнил, как стоял у подножия каменных ступеней, ведущих из подземелья, кровь тянулась за ним вместо цепей. Он вспомнил, как его ци внезапно ослабел, и Ночной Огонь стал невероятно тяжелым в его руках. В темноте камер позади себя он ощущал энергии отчаяния и смерти. Его демон остановился, чтобы впитать их в себя.

Свет лился из дверей наверху, обрисовывая фигуру, стоящую в тени. Эрасциус повернулся к Цзэню, от которого не ускользнул