– Я слышу их, волчица.

Ворон расправил крылья, заслоняя меня от опасности. Напрягая все силы, я попыталась вытащить ногу из-под камня. Он подался, правда, совсем немного. Воодушевившись, я потянула ногу еще сильнее, потом еще раз. Камень сдвинулся с места, а потом снова упал на прежнее место, и от сотрясения со склона посыпались другие камни. Я завизжала от боли, когда они засыпали всю нижнюю часть моего тела. Я старалась не шуметь, но боль была такой сильной, что я расплакалась.

Человеческие шаги между тем приближались. Я заставила себя замолчать и вжалась в камни, надеясь, что люди меня не заметят и пройдут мимо. Тлитоо сел передо мной.

– Звук доносился отсюда, – произнес мужской голос. – Я слышал, как он заскулил.

Люди обогнули склон, и один из них посмотрел прямо на меня. Трое других – двое мужчин и одна женщина – остановились и тоже уставились на меня.

– Попал в ловушку, бедняга, – сказал один из мужчин. В его голосе было сочувствие, а не злоба. От него пахло любопытством и желанием помочь. Он опасливо подошел ко мне и снял один камень с груды, не дававшей мне выбраться. Тлитоо, поняв, что сделал этот человек, отскочил в сторону и стал с любопытством наблюдать за его действиями.

Я подняла голову, и человек отпрянул назад. Лицо его исказилось, а к запаху примешалась тревога. Я прижала уши и нервно облизнулась. Я и сама не знала, зачем это сделала. Я подумала, что люди освободят меня только для того, чтобы убить.

– Он хочет, чтобы ты ему помог, – заметил другой мужчина.

Они молча посмотрели на меня, и я ответила им умоляющим взглядом. Мне показалось, что они сейчас начнут снимать с кучи камни и бросать их в меня, но они просто смотрели, держась на почтительном расстоянии и на всякий случай подняв копья.

Человек, снявший с меня первый камень, снял еще один. Потом третий. Тлитоо всячески подбадривал его своим негромким карканьем. Каждый раз, снимая камень, мужчина отпрыгивал назад, словно боясь, что я брошусь на него. Как будто я могла сдвинуться с места!

Его страх был буквально осязаем. Запах страха был так силен, что мне захотелось сказать человеку, что я не причиню ему никакого вреда. Я попыталась ласково улыбнуться и тихонько заскулила. Человек вскрикнул и стремительно отпрянул. Я вспомнила небылицы Давриана. Вспомнила его рассказы о том, что мы убиваем всех людей без разбора, что мы жаждем только человеческой крови, что наши зубы напитаны ядом. Я поняла, какое мужество требовалось человеку, чтобы помочь мне. Этот мужчина не был молод. Он уже прошел половину своего жизненного пути, а значит, привык не доверять нам, но он помогал мне, не рассчитывая ни на какую выгоду. Я не носила ему добычу, не защищала его, я не сделала для него ничего из того, что люди больше всего ценят в нас. Он просто хотел мне помочь, словно для него был невыносим один только вид моих страданий. Он отнесся ко мне как к беспомощному человеческому детенышу.

Наконец, снимая камень за камнем, мужчина почти освободил меня. Оставался только один камень. Человек взялся за него и, как только приподнял, я попыталась выдернуть лапу, но стоило мне пошевелиться, как он тотчас отпустил камень, и тот упал мне на лапу. Я взвыла от боли.

– Он просто сильно испуган, – сказала женщина. – Он хочет, чтобы ты ему помог. Он тебя не тронет.

Мужчина снова приблизился и попытался поднять глыбу, но ее удерживали на месте несколько более мелких камней. Человеку было бы легче, если бы он склонился ниже ко мне, но он боялся это сделать. Он поставил ноги по обе стороны от большого камня и постарался поднять его с помощью деревянной палки, подсунутой под глыбу, но из этого ничего не вышло. Камень не сдвинулся с места. Тогда другой человек опасливо – словно я могла броситься на него – обошел меня, и они вдвоем налегли на палку. Камень приподнялся.

Как только я освободила заднюю лапу, люди опрометью кинулись прочь. Я бросилась в другую сторону в редкий лес, волоча по земле раненую ногу. Добежав до безопасного места среди деревьев, я обернулась. Тлитоо приземлился рядом со мной. Люди внимательно смотрели на кусты, за которыми я спряталась. На выразительных человеческих лицах отразилось не только облегчение, но и радость от сделанного. От людей исходил запах удовлетворения, как от Тали, когда я ложилась рядом с ней погреться на солнышке.

Я всегда думала, что есть хорошие люди, которым мы нравимся, и плохие люди, испытывающие страх перед природным миром. Это было неправильно. Я почувствовала, что эти люди хотели помочь мне, даже полюбить меня, но им мешал страх. Человек освободил меня, победив свой страх.

Они пошли прочь, то и дело оглядываясь на то место, где я укрылась в лесу. Мне хотелось выйти из своего убежища и поблагодарить их, но я боялась, что от страха они могут напасть. Люди расположились за камнепадом и развели костер. Было еще светло, но они уселись вокруг огня и стали доставать еду.

Я долго смотрела, как они сидели у огня и ели. Впервые я всерьез подумала о том, как плохо быть одиноким в этом мире. Даже когда мы убиваем дичь или деремся с другими охотниками, мы знаем, что делим с ними наш мир, что все мы часть одного большого Равновесия. Люди же начали об этом забывать.

Они вспоминали об этом, когда были с нами. Некоторые люди – как Тали или Джалимин – воспринимали нас как членов своей стаи. Они могли принять нас такими, какие мы есть. Но другие – как освободившие меня люди – боялись нас. И все же, несмотря на это, их тянуло к нам, и они были бы не прочь установить с нами связь.

Я вспомнила, как люди вели себя с недоволками – в деревне из прошлого и на равнине, до того как Стражи убили этих маленьких волков. Я боялась, что недоволки смогут отобрать у нас людей. Одна эта мысль приводила меня в ярость, но теперь я поняла, что все это значило. Люди хотели, чтобы мы стали членами их стаи, но при этом боялись нас и не подпускали близко к себе. Но недоволков они не боялись. Они любили их без страха. Если люди смогли полюбить их – этих близких к природе и одновременно к людям маленьких волков, то, может, научатся любить и нас, более диких, одновременно с дикой природой вокруг.

Верховные волки говорили, что недоволки – это наша смерть, но они ошиблись.

Возможно, Гаанин и его стая – это наш шанс, последний шанс прийти к людям. Если люди доверились недоволкам и полюбили их, то – кто знает, – может, наступит день, когда они полюбят и нас.

Гаанин дважды пытался мне что-то сказать, но я отказывалась его слушать. Но, если он жив, а меня не убьют Стражи, у нас будет шанс поговорить.

Тлитоо взъерошил клювом мех на моей голове.

– Я рад, что ты освободилась, волчица, – сказал он.

Я поделилась с ним своими мыслями о недоволках и людях.

– Может быть, еще не поздно, – добавила я.

– Конечно, не поздно, глупышка, – ответил ворон.

Я дождалась наступления темноты, чтобы люди меня не заметили, и пустилась в путь к Скалистой Вершине, к Аззуену и нашим людям. За спиной я еще долго слышала голоса сидевших вокруг костра людей.