Ольга снова стала его целовать. Близость разгорячённого молодого упругого женского тела тут же вызвала прилив сил. Едва заметный возбуждающий запах путает мысли. Тоха сдался, сжав в объятиях девушку…

Они снова откинулись на грубые солдатские подушки.

— Ты такой сильный, такой умелый.

Тоха с обожанием посмотрел на Ольгу.

— Говорят, снаряд попал прямо тебе под ноги, — продолжила девушка. — Решили, ты погиб, а тебя контрразведка к нам доставила. И на тебе ни царапины.

— Не поверишь, — Тоха хотел рассказать про нуль-пространство, но звук струны резанул по ушам.

Звон тут же привёл его чувство. Девочка слишком много знает для обычной медсестры. Но эта слабенькая мысль лишь мелькнула на задворках сознания и вновь ускользнула. Аромат тела Ольги такой возбуждающий… так и хочется ласкать это молодое, прекрасное тело и… говорить, говорить…

— Чушь, — с трудом проговорил программер, — если б снаряд попал мне под ноги, мы бы с тобой не разговаривали. Не помню ничего…

Тоха вошёл в палату далеко за полночь. Где-то около двух. Аккуратно, чтоб не скрипнула, прикрыл дверь.

— Вы пользуетесь успехом, граф, — едва слышно проговорил Роман.

— Да ладно тебе, — прошептал Тоха, чувствуя себя неловко перед братом погибшей жены, — она меня кофе угостила.

Программер присел на кровать. Та чуть скрипнула под тяжестью тела.

Роман встал, откинув одеяло. Поручик в одном исподнем, левая рука на перевязи.

— Ух ты! Откуда такое богатство?

— Говорит, на базаре взяла. Растворимый. Сто лет не пил.

Князь махнул рукой и проговорил:

— Не люблю. Как-то покупали, ерунда. Обычный вкуснее.

— Да ладно. Хороший кофе. Гранулированный.

— В каком смысле? — приподнял бровь Роман. — Что значит гранулированный?

— Такие гранулы маленькие, — попробовал объяснить Тоха.

Поручик пожал плечами.

— Никогда такой не видел. У нас, — он как-то странно посмотрел на друга, — продаются пластинки. До войны три копейки стоили.

У Тохи отвисла челюсть.

— Ты думаешь… это…

Роман кивнул.

49. Майор Сваротти

(«Тайм Секьюрити Эдженси»)

31 января (13 февраля) 1918 г.

г. Екатеринодар

Ник прочитал агентурные сообщения. Обычные, бумажные. Радиосвязью и широкополосной передачей стараются не пользоваться. Лишь в крайнем случае. Юг России кишит сотрудниками Хронослужбы.

Майор встал из-за стола, подошёл к печке, которую русские, непонятно почему, называют «буржуйкой», и отправил сообщения в огонь. Листки мгновенно закоробились, охваченные пламенем, и через несколько секунд превратились в пепел.

Подошёл к окну съёмной квартиры, где расположился штаб группы, и выглянул во двор. На улице мерзко и слякотно, повсюду грязный, чуть подтаявший снег. Небо затянуто низкими облаками. По улице строем прошли человек тридцать красногвардейцев. Солдаты, матросы, рабочие.

«Да, господа, это вам не в родной Флориде! — вздохнул про себя Ник и продолжил размышлять. — Если Воронцова удастся переманить на нашу сторону, это будет ТАКАЯ победа! Америка снова станет великой, и весь мир прогнётся под неё. Но пока не удачно. Русские плотно обложили объект. Агент сообщает, что медсестра зацепила Воронцова, даже уволокла его в постель, использую спецразработку Службы — духи с мощным афродизиаком и сывороткой правды, нацеленными только на Воронцова. Хвала Мадонне, образцы крови „Герцога“ в лаборатории есть, поэтому сделать таргетивную рецептуру большого труда не составило. Но, чёрт возьми, что-то не сработало. Воронцов охотно пошёл на половой контакт. Но на этом всё. Ольга аккуратно пыталась его разговорить, но ничего не вышло. Объект нёс какую-то чушь. Ещё объект сблизился с неким студентом из Таганрога, который совсем недавно записался в Добровольческую армию. Но это не дружба, скорее всего приятельские отношения. По-настоящему „Герцог“ дружит лишь с князем Голицыным. Как сообщают агенты и наблюдатели, Голицына Хронослужба Руси практически не опекает. А вот это уже интересно».

50. Поручик Голицын

(Добровольческая армия)

Утро 7 (20) февраля 1918 г.

г. Ростов

Роман Васильевич вышел из дома примы местного театра Ангелины Петрашевской. Несмотря на множество поклонников, прима особо выделяет молодого князя.

Познакомился с ней случайно, ещё по прибытии в Новочеркасск. Она гостила у родственницы и, прогуливаясь, нарвалась на трёх уголовников. Роман Васильевич случайно проходил мимо и вмешался.

Поручик отпросился на ночь у начальника отделения, и так как стремительно идёт на поправку (спасибо Прилуцкому), тот разрешил отлучиться. Рука уже не на перевязи, немного побаливает. А так практически здорова.

Роман Васильевич вдохнул морозный воздух, поглядел на сверкающие золотом на солнце кресты храма и в очередной раз утвердился в мысли, что жизнь всё-таки хороша. Придерживая левой рукой шашку, зашагал к госпиталю.

Рядом притормозил закрытый «форд». Задняя дверь открылась, и из неё высунулся прилично одетый голубоглазый господин в чёрном котелке, чёрном пальто, через расстёгнутый ворот которого виднеется белая сорочка и крест «Святого Владимира» второй степени на шейной ленте.

— Господин поручик, — обратился мужчина, чуть улыбнувшись тонкими губами, — простите за бестактность, у меня к вам важный разговор. Не соблаговолите сесть в машину?

Роман Васильевич остановился.

— Не имею чести знать вас, сударь.

— Достаточно того, что я вас знаю, Роман Васильевич, — обаятельно улыбнулся господин с орденом. — Прошу вас. Уверяю, вам ничего не угрожает.

Поручик заметил на переднем сидении рядом с водителем ещё одного человека. Итого, трое. Посмотрел по сторонам. По улицам топают прохожие. В основном простой люд. Офицеров попадается мало. В Ростове сейчас тревожно.

— До госпиталя довезёте?

— Куда скажете. Но сначала поговорим. Ну так что, Роман Васильевич?

Голицын снова посмотрел по сторонам. Тут до него дошло.

«Расслабился после бурной ночки! — разозлился на себя князь. — Ведь Прилуцкий предупреждал! Но я не думал, что так скоро»…

Капитан появился позавчера вечером. Хмурый осунувшийся. Как потом выразился Антон, возможно, получил этих… урдюлей. Прилуцкий сообщил, что начальство категорически против придуманного Антоном плана. Никаких контактов с «Ти-Эс-Эй», кроме боевых. Князь тогда подумал, что капитан доложил об отказе Антона работать на них. Вот за это и получил нагоняй. Задача ведь не выполнена. Прилуцкий предупредил, что американцы могут выйти на него, Голицына.

«И вот они появились, — Роман Васильевич внимательно посмотрев на господина с „Владимиром“ на шее. — А может не они, и я зря с ними разговариваю. Тогда кто? В любом случае, пока не поговорю, не узнаю».

Поручик слегка кивнул:

— Извольте, сударь.

Господин с орденом отодвинулся внутрь, и Роман Васильевич, придерживая левой рукой шашку, а правой незаметно расстегнув кобуру, сел в «форд». Закрывая дверь, спросил:

— Хронослужба или «Тайм Секьюрити Эдженси»?

Господин с орденом понимающе улыбнулся и кивнул:

— О-о! Вы в курсе! Капитан Джон Соммерсмит, «Тайм Секьюрити Эдженси».

Поручик тоже улыбнулся в ответ и спросил:

— Полагаю имя и фамилия ненастоящие?

Улыбка американца стала шире.

— Можете называть меня так. Сейчас покатаемся по городу, поговорим, и мы доставим вас к госпиталю. — И водителю: — Трогай, Ник.

«Форд» мягко покатил. В салон снаружи не проникает ни звука. Рядом с водителем в пол-оборота к ним сидит крепкий мужчина лет тридцати на вид с рыжими волосами, крупным носом. Он пару раз посмотрел на поручика серыми невыразительными глазами.

— Виски, коньяк, водка? — предложил американец.

— Мистер Соммерсмит, вы прекрасно знаете, что я не употребляю алкоголь. Давайте к делу.

— Окей. Вы деловой человек, мистер Голицын, — американец говорит чисто, без акцента. — Роман Васильевич, мы просим помочь устроить встречу с господином Воронцовым.

Поручик от души рассмеялся.

— Ну вы даёте, сударь! Интересно, как я это устрою,