Похожим образом в эволюции организмов и экосистем результат формируют бесчисленные случайные исторические события. Он не предопределен. Не существует коэффициента поправки или законов свыше, которые задавали бы итог, хотя система приспособлений у королька развивается, неизбежно подчиняясь энергетической экономике живых организмов, так же как форма снежных кристаллов подчиняется слепой энергетической экономике физики. В общем и целом королек по отношению к каймановой черепахе, клесту, арктическому суслику или человеку – то же, что один снежный кристалл по отношению к другому. Но, чтобы признать этот факт, нужно присмотреться.

Я впервые попытался поймать королька руками лет в девять и хорошо помню этот случай. Была поздняя осень, я один возвращался из сельской школы лесной дорогой и увидел стайку птиц, которые клевали пищу среди молодых елей, невысоко от земли. Я подобрался так близко, что почти мог потрогать их. Мне казалось, птицы ничего не замечают, и я протянул руку в попытке поймать одну из них. Ничего не получилось, но с тех пор корольки захватили мое воображение, как и воображение многих других людей.

Во введении к главе о золотоголовом корольке в своем теперь уже классическом многотомнике «Описания жизни» (Life Histories), хрестоматийном справочнике по североамериканским птицам, Артур Кливленд Бент пишет: «Много лет назад мальчик нашел на крыльце тельце крошечной птицы, похожей на пушистое сокровище. Может быть, тело оставила кошка, но, поскольку была середина зимы и стояло морозное утро, скорее птица пала жертвой холода и голода. Мальчик поднял ее, зачарованный тонкой красотой мягко-оливковых перьев и яркой оранжевой с золотистым короны, которая будто горела огнем. Желая сохранить все это, он попытался изготовить первое в своей жизни чучело. Получившийся образец выглядел неважно, но тогда у мальчика возник неизменный интерес к птицам, который не угас более чем за полвека».

Род корольков назвали Regulus («маленький король») за яркую «корону» лимонно-желтого, оранжевого или красного цвета. Самка золотоголового королька (Regulus satrapa) носит желтую корону, а у самца такой желтой короной охвачен оранжево-красный хохолок из перьев, который обычно скрыт, но поднимается и полыхает как пламя, когда нужно обозначить возбуждение.

Королек долгое время составлял загадку биологической систематики. Бент причислял этих птиц к дроздовым. Их также относили к семейству синицевых (Paridae). Считалось, что королек – близкий родственник славковых Старого Света, подсемейства Sylviinae (которому противопоставляются древесницевые, или американские славковые, Parulidae). Однако исследования ДНК (Sibley, Ahlquist, 1985) говорят о том, что происхождение королька иное (Ingold, Galati, 1997): теперь известно, что он не связан близким родством ни с дроздами, ни с синицами, ни со славками (Sheldon, Gill, 1996). Корольки отличаются ото всех них, они уникальны.

В Европе два вида корольков – желтоголовый Regulus regulus и красноголовый Regulus ignicapillus. Оба вида сравнительно оседлые, но не совсем: они демонстрируют тенденцию мигрировать по Европе с севера на юг и обратно. В Северной Америке тоже два вида корольков. Рубиновоголовый королек (Regulus calendula) выводит потомство на Аляске и по всей Канаде, а зимой мигрирует в Мексику и на юг США. Золотоголовый Regulus satrapa, напротив, встречается на всей территории Соединенных Штатов и на юге Канады зимой и летом, хотя часть популяции также мигрирует на север Канады, где гнездится.

Вопреки описаниям в большинстве книг о птицах, проведенные недавно белковые исследования (Ingold, Weight, Guttman, 1988) говорят о том, что между двумя американскими видами есть существенные генетические различия. Они достаточно велики, чтобы отнести птиц к разным родам. Впрочем, североамериканских золотоголовых корольков едва ли можно отличить от евроазиатских желтоголовых. Даже песня у них почти одинаковая (Desfayes, 1965). Этих птиц можно было бы легко объединить в один вид, но пока что этого не делают – вероятно, исключительно по соображениям практического удобства. Из этих же соображений я сам в своем описании ограничусь североамериканским золотоголовым корольком.

Оставаться на севере, где летом пища обильная, а зимой скудная, золотоголовому корольку не в последнюю очередь позволяет поведение птицы во время гнездования. Корольки производят большое потомство, которое компенсирует не столько высокую смертность среди гнездовых птенцов, как у большинства северных певчих птиц, сколько высокую смертность зимой. Поведение королька во время гнездования отличается рядом примечательных особенностей. Прежде всего даже в Мэне и Новой Шотландии, где лиственные деревья начинают зеленеть только в середине мая, корольки строят гнезда уже с середины апреля. В это время все еще регулярно случаются метели, и, если бы королек сооружал гнездо так же, как многие другие птицы, постройку быстро заносило бы снегом. Но, в отличие от клестов, корольки подвешивают гнезда на еловую ветку снизу, и те оказываются прикрыты густым навесом из ветвей и иголок. Тогда сверху гнезда почти не видно, что позволяет хорошо защитить его от большинства хищников, а если на ветки выше ляжет толстый слой снега, тем будет лучше, ведь тогда вокруг получится уютная снежная пещерка с хорошей теплоизоляцией.

В начале года холод все еще может вызывать проблемы, но гнездо королька построено так, чтобы быть теплым. Мало кому удавалось понаблюдать за строительством гнезда, а описаний осталось еще меньше. Я приведу подробный рассказ о серии наблюдений мисс Корделии Стэнвуд из Эллсворта, штат Мэн, опубликованный Артуром Бентом (Bent, 1964. P. 386):

Корольки выбрали в качестве кровли для своего жилища тяжелую еловую ветку с густым концом, и самка крепила висячее гнездо к веточкам, прыгая с одной на другую.

Птица сплетала вокруг себя округлую структуру, подобно тому как сплетает кокон гусеница сатурнии луны или цекропии, только корольку приходилось собирать строительный материал. Птица стояла на ветке с одной стороны от пространства, которое она выбрала для гнезда, и, насколько позволяло расположение веток, отмеряла длину собственного тела, прикрепляя к ним обрывки паутины и мха. Таким образом она примерно по кругу нанесла точки, обозначившие верхушку гнезда. Затем она стала перекрывать это пространство через центр круга, грубо говоря с севера на юг, паутиной и мхом, провешивая их как тросы, – позже это стало похоже на гамак. Через какое-то время, прилетев со мхом или паутиной, птица опускалась в гамак, как будто чтобы проверить его на прочность и растянуть. При этом, работая над гнездом, она всегда двигалась слева направо, поводя клювом туда-сюда, прикрепляя паутину и мох и натягивая сеть между точками крепления. Как только гамак смог ее удерживать, птица встала посередине и стала ходить слева направо. Когда он стал достаточно широким, чтобы она могла сесть, самка королька стала формовать центр подвешенной полоски материала, для чего вжалась в него грудкой и толкалась лапками. Постепенно она включила в постройку мелкие палочки, как будто сформировав ребра, и периодически отламывала еловую веточку, чтобы с ее помощью придать гнезду шарообразную форму. Наконец нижняя, похожая на корзинку часть гнезда выросла настолько, чтобы соединиться с верхушкой, и труженица с золотой головкой скрылась из виду за работой.