Ноги сами несли Бригахбурга в комнату русинки. У стены в коридоре возвышался ящик лекаря. Остановив на нём взгляд, Герард обернулся к рыцарю:

— Нового лекаря в замок надо.

— Где его взять?

— Пока найду, пусть все в деревню к знахарке идут, — знал, что многие именно так и делают, подвергнув сомнению правильность лечения замкового лекаря. Признался себе, что давно нужно было заменить Руперта другим.

В покоях иноземки было по-прежнему: светило солнце, у ложа стояли её туфли, со столика свисала косынка. На ней — её оберег. Граф погладил глянцевую поверхность серебра, поднося к губам. Искусная работа. Неприятный запах удивил. Почему простой слиток металла пахнет так резко и неприятно? Странно.

Бруно терпеливо стоял у двери, не задавая вопросов. Улучшившееся настроение Герарда подействовало на него успокаивающе. Это могло означать одно: Наташа будет жить. Только не давала покоя мысль: за что она попала в подвал? Провинившегося запирали в каморе, давая возможность осознать свой проступок или, когда требовалось время самому хозяину принять решение относительно наказания. Чем же иноземка ему не угодила?

* * *

— Клара, отправь в деревню к ведунье служанку, что прислуживала иноземке. Она останется при ней. Собери мягких простынь, полотенец, сорочек. Дай корзину со съестным, туда же кувшин масла оливкового и мёда. Пусть Франц проводит.

Что? Она не ослышалась? Хозяин беспокоится о чужеземке? Клара с досадой прикусила губу:

— Снеди много давать?

— На троих. Завтра свежее дашь. Что графиня?

— Молчит. Иногда плачет.

— Позже я навещу её. Она к Ирмгарду наведывалась?

— Пока нет, хозяин. Я при ней неотступно. Не понимаю я её речи, чего она хочет, о чём плачет. Прислуга чурается её. У меня другие дела есть и я… — хотела добавить, что устала, но ей не дали.

— Пока будет так, — без тени сочувствия прервал её Бригахбург, отворачиваясь. — Выполняй, что велено.

Он открыл дверь в коридор. У стены Франц, присев на корточки и опустив голову, рассматривал что-то в руке.

— Что у тебя?

Пацан подбежал, протягивая на раскрытой ладони коричневое семечко:

— Ничего больше не нашёл. Только вот ещё одно.

— Пойдёшь к ведунье. Клара всё скажет.

Мальчишка всегда был под рукой. Десятилетний бастард графа души не чаял в своём хозяине. В замке Франц появился в шесть лет, когда от сильной простуды умерла его мать. «Сгорела» быстро и тихо. Отчим нашёл другую женщину и переехал в соседнюю деревню. Тогда хозяин и принял решение оставить мальца в замке, не дожидаясь положенного срока, держа его подле себя на побегушках. Помимо выполнения заданий приставленного к нему старейшего из замковых рыцарей для обучения военному ремеслу, Франц подглядывал за всеми, стараясь быть полезным своему божеству. И Герард привязался к нему, иногда неосознанно высматривая вихрастую светлую головёнку среди челяди, не без удовольствия отмечая, как вытянулся мальчишка за последний год.

— Идём в пыточную, — обратился его сиятельство к командующему, безучастно сидевшему за шахматным столиком у камина. Сунул девичий оберег в мешочек с монетами на своём поясе, сразу значительно потяжелевший. — Кликни двух воинов и Ланзо. У него и мёртвый заговорит.

Слух резанул громкий звук открываемого засова. Факел осветил пыточную. Руперт сидел на полу у стены, вытянув ноги и свесив голову на грудь.

Граф приблизился к мужчине:

— Поди сюда, лекарь. Расскажешь всё без промедления — пытать не буду, — тот не шелохнулся. — Спишь, что ли? — Герард пнул его ногой в бок.

Руперт медленно завалился на камни пола.

— Факел сюда! — склонился Бригахбург над пленником, разворачивая его к себе.

Из груди мужчины в области сердца, загнанный по самую рукоять, поблескивая рубином, торчал кинжал. Вокруг лезвия расползлось тёмное пятно.

Бруно присвистнул:

— Собаке — собачья смерть… Кто ж знал… Нужно было охрану выставить. Кинжал знакомый, — вытащил он орудие убийства из тела, вытирая лезвие о сукно кафтана убитого, рассматривая.

Его сиятельство забрал у друга кинжал:

— Графини… Так он же был в шкатулке в кабинете.

— Дела-а, — протянул командующий.

— Идём, поговорить нужно.

— Дитриха будем ждать?

— Он не скоро освободится. В деревне у старосты. Потом ему расскажу, — граф обернулся к воинам: — Приберите здесь.

Уже было понятно, что кинжала графини в шкатулке не окажется. Достав пустые ножны, Герард со стуком захлопнул крышку:

— Кто-то вошёл в кабинет, взял кинжал, спустился в подвал и убил лекаря. Что убийца искал в шкатулке? Кинжал попался ему на глаза случайно. Русинку отравил лекарь — это ясно. Можно было бы подумать, что из мести, но раз его самого убили, значит, он мог выдать того, кто велел её отравить. Бруно, зачем кому-то нужно травить русинку? Если сейчас она не умрёт, то будет вторая попытка?

— Она русинка?

Бригахбург вертел в руках кинжал в ножнах, словно не зная, что с ним делать:

— Да. Сама призналась.

— Они непростые, эти русичи.

— Что ты имеешь в виду? — граф проверял содержимое шкатулки. Всё на месте.

— Прощать не умеют, — тяжело вздохнул командующий. — Мой отец… Он любил такую. Она погибла из-за него. Герард, что значит «если сейчас она не умрёт»?

Бригахбург опешил. Невзначай оброненная фраза вернула его к действительности. Значит ли это, что он сам не уверен, что иноземка выживет? Похоже, что так. От отравления ядом ещё никто не выживал. Мелькнула мысль, что он слышал от лекаря сомнение в полном исцелении его сына. Что будет с Ирмгардом, если русинка преставится? Она говорила, что нужно ещё четыре дня, и только тогда минует опасность.

— Почему ты её отправил в подвал? — услышал Бригахбург напряжённый голос Бруно.

— За непослушание, — не стал увиливать от ответа граф. — Хватит об этом!

— Я убью тебя, если она умрёт, — грозно прошипел рыцарь в лицо друга, багровея, хватая того за ворот рубахи на груди, рывком обрушивая его тяжёлое тело на стену у двери.

Герард, схватив Бруно за запястья, рванул их вниз. Послышался треск рвущейся ткани. Он, двинув его под дых, с силой прижал дерзкого командующего к двери:

— Что ты так всполошился? Лучше с Эрной разберись.

Тот, ахнув и согнувшись, жадно хватая воздух широко открытым ртом, резко разогнулся, направляя кулак в скулу сиятельного:

— Не твоё дело. Сам разберусь.

Они сцепились, падая, катаясь по полу.