Эта королева, любившая кружиться в танце на маскарадах в опере, была способна видеть политическую ситуацию в стране только со своей собственной точки зрения, и ни с какой другой. Она могла быть изящной и любезной хозяйкой на расточительно пышном придворном празднестве в Версале, но так и не смогла понять, чем государственная казна отличается от личного кошелька короля. Нет никаких доказательств того, что она видела в бедствиях значительной части низших слоев французского общества что-то, кроме повода для благотворительности, или осознавала, что корона Франции была дана ее мужу не для того, чтобы он наслаждался королевскими удовольствиями. Поэтому, когда эта красивая и переменчивая и энергичная женщина приобрела власть над более слабым умом Людовика XVI, это стало бедой для государства.

Вредоносное влияние королевы усиливали два брата короля – граф Прованский и граф д’Артуа. Оба этих принца в политике были практически так же близоруки, как их невестка. Оба постоянно выступали против любых реформ и интриговали против любого министра, который мог оказаться реформатором.

В те годы правления Людовика XVI, с 1774 по 1789 г., когда старый режим перестал держать в своих руках судьбу Франции, ее жизнь вращалась главным образом вокруг двух центров – двух рядов событий, которые теоретически имели совершенно разную природу, но оба толкали старую монархию к падению. Одним центром была отчаянная борьба за то, чтобы осуществить некоторые реформы и не дать государству обанкротиться; другим центром стала война против Англии на стороне Америки.

Людовик XVI начал свое правление прекрасно: он взял себе в министры финансов одного из самых талантливых и просвещенных государственных деятелей Франции – Тюрго, который участвовал в создании «Энциклопедии», а в должности интенданта большой области Лимож проявил себя как реформатор и первоклассный администратор-практик. Тюрго предпринял поистине героическую попытку положить конец почти вечному дефициту, отменить наиболее крупные статьи расходов на расточительное домашнее хозяйство короля, поглощавшее значительную часть доходов, и, что было важнее всего, повысить экономическое процветание Франции, отменив нелепые ограничения, которые мешали свободной торговле зерном в пределах всего королевства и приводили к голоду. Ради этой же благой цели он хотел уничтожить безнадежно устаревшие цеховые братства, которые душили торговлю и промышленность Франции. И наконец, он отменил для крестьян натуральную дорожную повинность, то есть обязанность бесплатно работать какое-то время на дорожных и других общественных работах. Вместо этих принудительных работ, выполнявшихся только крестьянами, был введен «территориальный налог». Он расходовался на эти же цели, но его платили все, кто владел собственностью в получавшем от него выгоду округе, – дворяне и не дворяне.

Эти реформы не были коренными или революционными, но могли бы открыть путь более крупным преобразованиям. Тюрго не был демократом. Свое дело он пытался совершить только средствами, находившимися в распоряжении у королевской власти, то есть, как любили говорить в ту эпоху, путем «просвещенного деспотизма». Но все обладатели привилегий, все мелкие получатели украденных денег, все знатные вельможи, жиревшие за счет старых злоупотреблений, сразу же яростно ополчились против министра финансов. Парижский парламент (только что восстановленный из-за протеста Тюрго) поспешил опротестовать указы министра. В конце концов король, который ввел Тюрго во власть и какое-то время честно старался его поддерживать, покинул своего министра, когда того стала критиковать Мария-Антуанетта. «Только мы – господин Тюрго и я – действительно любим народ», – с горечью заметил Людовик, но 12 мая 1776 г. отправил своего министра в отставку, не приняв во внимание пророческие слова, которые Тюрго написал ему немного раньше: «Не забывайте, государь, что именно слабость привела Карла I на плаху».

С отставкой Тюрго старая французская монархия утратила (хотя люди этого и не знали) последнюю реальную возможность реформировать страну и себя без катастрофы. Другие королевские министры с 1776 по 1789 г. могли лишь попытаться отсрочить неизбежный конец.

Преемником Тюрго стал Неккер, человек действительно талантливый, хотя и в более узкой области.

Он был протестантом и гражданином Женевы и потому получил лишь титул «директора» королевских финансов, но на деле был очень грозным министром. Неккер был только и исключительно финансистом. Его цель была не реформировать прогнившие общественные учреждения, а осуществлять деловое управление теми ресурсами, которыми обладал король, в их тогдашнем состоянии. Богатые люди доверяли ему и давали деньги взаймы правительству на выгодных условиях. Но постоянные займы – неудовлетворительный способ наполнения казны. Положение к тому же ухудшилось, когда в 1778 г. Франция вступила в войну с Англией, чтобы обеспечить независимость Америки. Это было правое дело, но современная война никогда не стоит дешево. Требования предоставить большие денежные средства на войну увеличили затруднения Неккера. Министру поневоле пришлось, теряя популярность при дворе, постоянно поучать короля, королеву и их окружение, что они должны жить экономно, хотя его уроки звучали не так сурово и резко, как наставления Тюрго. В 1781 г. Неккер наконец опубликовал официальный отчет о состоянии финансов Франции. Казалось, что впервые стало можно сказать, на что именно шли государственные деньги. Любимцы из числа придворных и те, кто получал пенсионы от двора, были возмущены тем, что огромные доходы, которые они получали из казны, были описаны во всех подробностях и выставлены на обозрение перед всей Францией. Их ярость против Неккера не поддается описанию. В мае 1781 г. король отправил его вслед за Тюрго. Старый режим был решительно настроен не только против реформ, но и против всего лишь достойного управления хозяйством страны.

В 1783 г., после короткого перерыва, у Франции появился новый министр финансов, Калонн, из придворных, сговорчивый и послушный. Он понимал, что будет оставаться в должности, пока находится в милости у жадной клики, и имел по поводу денег взгляды, которые завели его далеко. Он открыто признавал, что его философия такова: единственный способ добыть деньги – взять их взаймы; «но человек, которому нужно занять деньги, обязан выглядеть богатым, а чтобы выглядеть богатым, нужно ослеплять людей своей расточительностью!». В течение трех следующих лет казалось, что жизнь в Версале никогда еще не была такой веселой, королевский двор таким роскошным, а деньги такими доступными. Калонн словно давал дамам и господам королевского и благородного происхождения последнюю возможность весело пожить перед изгнанием или смертью на эшафоте. Калонн находил деньги для всех и на все – на пенсионы, дворцы, дорогостоящие экстравагантные праздники, все возможные виды мотовства. Когда был заключен мир с Англией, Калонн не сократил расходы. За три года он занял сумму равную 280 миллионам долларов – больше, чем Неккер занял на поддержку войны за Америку. На короткое время его политика принесла ему успех: богатые банкиры буржуазного происхождения дали ему взаймы огромные суммы. А потом, в августе 1786 г. королевский двор внезапно обнаружил, что казна пуста, получить еще хотя бы один заем невозможно и нужны какие-то отчаянные меры.

После этого власти лишь затыкали одну дыру за другой. Было созвано собрание нотаблей (избранных дворян), чтобы обсудить с королем тяжелое состояние государства. Калонн был отправлен в отставку (1787). Министром финансов стал практичный и любящий земную жизнь священнослужитель, архиепископ де Бриен. Из-за нескольких законопроектов он сильно поссорился с парламентом. А после этого (1788) парламент принял дерзкое постановление, в котором заявил, что «Франция – монархия, которой король управляет согласно законам» и что только Генеральные штаты могут изменять основные законы страны. Дело явно шло к социальному взрыву.