В другой комнате меня снова обыскали и куда-то повели. На пути нам то и дело встречались двери, и каждую следовало открыть и сразу запереть, как я слишком хорошо знала. Мы прошли по длинному широкому коридору с голыми стенами и свернули вправо. Еще две двери, и я оказалась в коридоре, где по обе стороны выстроились женщины в синих спортивных брюках. Они оглядывали меня с ног до головы. Почти как на конкурсе красоты, только с единственной участницей.

– Похоже, у нас новая подружка, – сказала одна из заключенных со спутанными сальными волосами.

Ко мне потянулась рука с обкусанными ногтями, и грязные пальцы вцепились в предплечье:

– Ну что, милая, познакомимся?

И тут раздался голос:

– Элисон, ты?!

Я знаю этот голос. Это Анджела.

* * *

Когда я начинала работать в Арчвильской тюрьме, Анджела рассказывала, что очень часто и охранники, и заключенные пересекаются со знакомыми.

– В конце концов, тюрем не так уж много. Заключенных переводят, охранников тоже.

Это правда. Я видела, как тюремные старожилы приветствовали новичков, по-дружески хлопая по спине («Добро пожаловать, старик!»), как бывшие одноклассники на встрече выпускников.

Тем не менее Анджела долго не могла прийти в себя от удивления. Я тоже, хотя и думала, что больше меня ничто не удивит.

– Элисон, как ты здесь оказалась? – спросила Анджела, побелев лицом, будто увидев призрак.

Я привыкла вспоминать бывшую «подругу» со смешанным чувством обиды и печали. Я доверяла этой женщине, а она свалила на меня вину за незапертый шкаф, где втихаря хранила запрещенные мобильники и наркоту. Однако Анджела встретила меня как добрую подругу, и я, оказавшись среди незнакомых лиц, не смогла отвернуться от единственного знакомого.

Я коротко объяснила, в чем дело.

– Ушам своим не верю! А я-то тебя за порядочную держала! Ну, ты, наверное, обо мне тоже лучшего мнения была? – Анджела сжала мне плечо: – Прости, что доставила тебе пару неприятностей, но у меня не было выхода. Нам с Джеффом нечем было платить долги, надо было как-то выкручиваться. Я не хотела тебя подставлять, я знала, что на первый раз ты отделаешься предупреждением… А видишь, чем все кончилось? Я за решеткой, и муженек не желает со мной знаться.

Я очень удивилась. В Арчвиле меня поражала верность жен и подружек своим мужчинам, отбывавшим срок. Не бросали даже насильников и убийц.

– Мне десятку дали, – продолжала она. – Адвокат сказал, суд не жалует сотрудников тюрьмы, переметнувшихся на другую сторону. А тебе?

– Тоже десять.

Я сказала это легко – десять лет казались нереальным сроком. После освобождения я уже буду слишком старой, чтобы завести ребенка. Да и для многого другого тоже.

– Ого! Значит, фокус вот в чем: не считать дней. – Анджела взяла меня под руку и повела по коридору. – Я познакомлю тебя с девочками – ну, с хорошими. А кое-кого тебе нужно остерегаться.

У меня задрожали колени, и я ничего не могла с этим поделать.

Анджела тронула меня за локоть.

– Все в порядке, надо только держаться вместе.

Я обратила внимание на ярко-красный след у нее на коже.

– Ожог, – тихо пояснила Анджела. – На днях меня толкнули на горячий чайник, потому что я не отдала свое печенье вон этой.

Она показала на крупную женщину в комбинезоне, смотревшую на нас, сложив руки на груди.

– Делай, как я скажу, и будешь в порядке.

Слова Анджелы напомнили мне историю нашего знакомства. Славно она позаботилась обо мне в Арчвиле! Можно ли ей доверять?

Но это все же лучше, чем полагаться только на себя.

Сентябрь 2017 г.

Монстр, который был таким огромным, пока находился внутри, оказался крохотным младенцем.

– Неужели это действительно из меня вылезло? – изумлялась Китти, глядя на покрытое слизью извивающееся существо, которое положили ей на живот. Существо было мягкое, мокрое и пахучее.

– Малышка ищет грудь, – сказала медсестра. – Давайте помогу приложить.

Оказалось, это нелегко даже для здоровой руки, но подоспела Пятничная Мамаша.

– Молодец, Китти, у тебя талант! Можешь рожать и рожать!

Груди стало больно, но это была приятная боль. Значит, Китти кому-то нужна!

Как новое существо присосалось к ее соску! Сильно, жадно! Его глазки не отрывались от Китти, будто понимая, что только ей оно обязано жизнью.

– Видишь, – сказала медсестра, – она тебя любит!

И сердце Китти наполнилось такой любовью и теплом, что она забыла о всплывшем в памяти «теперь я все вспомнила».

Да и какой смысл все помнить, если нельзя сказать? Образ машины и темно-синей школьной формы, подброшенной в воздух, слишком сложен, чтобы объяснять посредством доски с картинками.

Даже если Китти захочет.

Октябрь 2017 г.

Работая в Арчвиле, я часто думала, каково это сидеть в тюрьме закрытого типа, по сравнению с открытой. Теперь я это знаю.

Больше всего выматывает отсутствие свежего воздуха. Затхлая вонь лезет в ноздри, когда идешь по длинным коридорам на занятия, в столовую или обратно в камеру. И переполняющая тоска при виде птицы, пролетающей за окном рекреации.

Во что же превратилась моя жизнь, если у меня меньше свободы, чем у воробья?

Чаек здесь нет, хотя мы недалеко от восточного побережья. Может, птицам здесь не нравится? Я их не виню. Вдали виднеются пологие зеленые холмы, идеальные для пробежек.

– Бежать и не думай, – предостерегла Анджела, будто прочитав мои мысли. – Две попытались. Теперь сидят в тюрьме категории «А».

Мне в любом случае нет смысла пытаться – я не представляю, как можно отсюда сбежать. Единственная возможность подышать воздухом – получасовая прогулка вокруг корпуса. У нас две прогулки в неделю. Должно быть больше, но в тюрьме не хватает персонала.

Я с тоской вспоминаю Арчвиль. Только теперь я поняла, почему мои мужчины утверждали – лишь в тюрьме категории «Д» есть чем дышать. Здесь, в Марчвиле, никто не расхаживает между корпусами. Вместо этого нас выпускают из запертого крыла раз в день в учебку в «церковь» (многие заключенные обратились к религии единственно ради смены обстановки) или спортзал (страшно, потому что кое-кто из женщин присматривает там себе подружку – «разглядывает конфетку», по выражению Анджелы).

Проход из одной части тюрьмы в другую здесь называется свободным перемещением. Всегда в сопровождении дежурного охранника, всегда гонят, как скот. Никакого уважения – мы его не заслужили, поэтому и оказались за решеткой. Это вбивают нам в головы каждый день.