в эту херню.

И я потом привык.

Женщины - товар, а я покупатель, на один час, на два, может быть, на неделю, но любовь есть лишь ночью в постели, а за ее пределами…проще вырвать сердце.

До Рождества несколько месяцев.

Сейчас на небе звезды, и ветер теплый, полуоблетевшая желтая листва шумит. Я качаюсь, и качели в тишине ночи скрипят.

И скрипят ворота, негромко, они разъезжаются, и на участок вплывает белый Роллс Ройс брата.

Поднимаюсь, отряхиваю брюки. Шагаю к Нику, который в свете фонаря паркуется перед домом.

Брат выходит на улицу, хлопает дверью.

Замечает меня и щурится и, сунув руки в карманы джинсов, лениво шагает навстречу.

Он не успевает ни привычно усмехнуться, ни поздороваться, ни руки освободить, я просто замахиваюсь и с правой заряжаю младшему в челюсть.

Сильный удар, в кулак отдается, голова Николаса запрокидывается и брат валится под ноги мне, в траву.

С одного удара в нокаут.

На его бледное лицо падает свет фонаря, и я наклоняюсь ниже, жалеть начинаю. Он от меня нападения не ждал, это было нечестно.

Выпрямляюсь и растираю лицо ладонями.

Виноват не брат, а она, та, что носит сказочное имя Алиса. Я ведь сходу всё ей обозначил, еще там, в сауне, только моя, только со мной.

Какого же черта.

- Николас, - сажусь на корточки перед братом. Шлепаю его по щеке.

Почти десять лет назад я вывел для себя правило, и оно ни разу не подводило меня, оно и теперь не должно было сбой дать, девочка из сауны, продает любовь за деньги, в случае с Алисой все так прозрачно казалось.

Я даже не сомневался, что она цену себе набивает.

А тут…правило сломалось, и рядом была, правда, девочка, которую мы всю неделю медленно, со вкусом, развращали, сводили с ума.

У ворот шуршит гравий, оттуда доносится гул двигателя.

Поднимаю голову. Свет фар замирает, полукругом освещает высокие зеленые ели за низким забором по правую сторону дороги.

Такси.

Из машины выбираются две фигурки, двумя хлопками закрываются двери.

Фигурки заходят в ворота.

По саду шагают к дому.

Алиса и Вика.

Они подходят ближе, я выпрямляюсь. Они замедляют шаг, я иду навстречу.

- Привет, - неуверенно здоровается рыжая Вика.

- К-то там лежит? - Алиса заикается, щурится мне за спину.

- Кто надо, - подхожу вплотную и беру ее за плечи, смотрю в большие голубые глаза и встряхиваю ее, - ты почему меня не послушала?

- О чем ты?

О чем я.

Я с ночи нашего знакомства своему выбору верен был, ее хотел, какую-то свою глупую верность хранил даже не девушке, а путане, и ждал лишь, чтобы она поняла ошибку, сама пришла.

А она не пришла, себя не предложила, она не продавалась, можно было просто взять, и Николас взял.

- Ты что сделала, Алиса? - снова встряхиваю ее. - Почему с ним-то?

- С кем? - она повышает голос, краснеет, дергается в моих руках. - Отпусти, отпусти меня!

Не шевелюсь, лишь сильнее сжимаю руки. Я уже отпустил однажды, когда не мог, не хотел, когда на коленях в снегу стоял.

Сейчас не отпущу.

Перехватываю ее за локоть и тащу к дому.

- Боже, - она спотыкается, вскрикивает, в ногах запинается и оборачивается. - Вика!

- Арон, а что случилось? - нас нагоняет подружка, за нами по ступенькам быстро стучат каблуки, - можно посидеть, выпить чего-нибудь, пообщаться…

Толкаю Алису в дом, из холла сворачиваю, в коридор, и вниз по ступенькам, в цоколь, они обе требуют, чтобы я успокоился, а я с каждым шагом все меньше и меньше способен управлять гневом.

Я не отпущу.

Поднимаю Алису и забрасываю в предбанник. Вика юркает следом, пока я щелкаю выключателем.

Они стоят напротив, Алиса трет локоть, в изумлении смотрит на меня и трясет завязанными в хвост волосами.

- Арон, - зовет негромко.

- Выйдешь, когда решу, что делать, - берусь за ручку, за спиной Алисы голубоватой водой манит бассейн, мне освежиться нужно, горю. - Орать бессмысленно, звукоизоляция, - отворачиваюсь от ее неотрывного взгляда, отступаю назад, закрываю дверь.

И задвигаю щеколду.

Глава 40

Алиса

- Если ночью сеть не ловила, то и сейчас не будет, - мудро замечает Вика и открывает очередную бутылку.

Оглядываюсь на нее.

Она развалилась в кожаном кресле, на столике рядом стоит широкий стакан и бутылка спрайта.

Она смешивает виски с газировкой.

- Ты бы лучше подумала, что делать, - встаю на носочки. В вытянутой к потолку руке держу телефон и в надежде смотрю на экран.

Сети нет, мы тут словно в каком-то бункере.

Арон запер нас ночью.

А скоро уже вечер.

- Ничего ты не сделаешь, Алиса, - Вика в раздражении брякает стаканом. - Будем сидеть, пока не состаримся. Спасибо тебе.

- Я разве виновата? - хмурюсь и подхожу. Плюхаюсь в соседнее кресло. - Я откуда знала-то?

Вика не отвечает. Смотрит телевизор и цедит сотый по счету коктейль.

Устало вытягиваю ноги.

Мы не спали почти, я все надеялась, что он вернется, откроет дверь.

Он не вернулся. Зато…

Смотрю на бассейн, на деревянный поддон, и перед глазами мелькают отдельные кадры - женское тело и мужское, мокрые, плотно сплетенные, раскаленный воздух и внутри жар.

Это здесь случилось, и это был не Виктор. И не Арон, теперь я помню, чуть нахальную улыбку и голос, в котором всегда сквозит смех, и взгляд темных глаз, прямой и открытый, ласковые руки и нежные поцелуи по всему телу, сбивчивое дыхание и глухие рыки, с которыми он терзал меня здесь, на полу.

Это Ник.

Зажимаю ладони в коленях и прикрываю глаза.

Думать об этом нельзя, но было так сладко, так остро, и тут ночью, и потом в лесу, кажется, что ничего страшного не случилось, ведь если это так приятно, почему нельзя вспоминать?

И только я успокаиваюсь, как оживает внутри голос, и он напоминает, что мной просто воспользовались, сначала один, потом другой, и вот теперь закрыл в бане третий.

По ту сторону двери с негромким скрипом отъезжает щеколда.

Переглядываемся с Викой и подскакиваем в креслах. Сжимаю вспотевшие ладони в кулаки и приближаюсь к выходу, сердце колотится быстро-быстро.

Позади брякает бутылка, Вика уронила, она тихо чертыхается себе под нос.

Дверь медленно открывается.

- Алиса?

На пороге вырастает дед. В домашнем костюме темно-зеленого цвета, в руках держит бамбуковый веник, так похожий