— Слушай, копы сегодня действовали, надо признать, более гуманно, понимаешь, что я имею в виду?

Я не поняла, но решительно закивала.

— Гуманно, разумеется, лучше и не скажешь…

— Нам удалось добиться сочувствия с их стороны. То есть, я не имела в виду, что мы, «Страшилы», стали этакими новыми Робин Гудами, но мы хотя бы вступили в диалог, а это первый шаг, если хочешь взять ситуацию под контроль, понимаешь? Но когда фараоны увидят БелОвлазку, они снова обозлятся и перейдут к решительным мерам.

Полицейское сотрудничество. Я задумалась, что бы это могло значить. Имеет ли это какое-нибудь отношению к тому, что в тот раз полиция, как ни крути, беспрепятственно пропустила меня назад в «Шарпер имидж»?

— Что-то не совсем улавливаю, вы с 10-й по одну сторону баррикады или нет?

На лице КрайЗглу появилось отчужденное выражение, словно захлопнулись створки потревоженной раковины моллюска.

— Я считала ее одной из нас. Но сейчас мне кажется, что все это время она действовала заодно со своим дядюшкой Б, а вот к нему у меня доверия совсем нет. Усекаешь? Он гораздо проще устроен, чем мы. Всего лишь скользкий старый ублюдок, шиворот-вор.

— Он что, воротнички ворует? Она встала.

— Пошли. Есть у меня одна задумка.

Мэдди неуверенно шагнула к Берни Тактарову и как во сне пожала ему руку.

— Привет. Вы получили мои сообщения?

— Я же здесь, верно? Хотя времени мало. Мой трейлер припаркован к другой машине напротив кабинета Гулд, поэтому в девять часов меня здесь быть не должно, а то она, чего доброго, оштрафует меня.

Мэдди рассмеялась, немного нервозно.

— Вас? Оштрафует вас? Да она не посмеет.

Она и сама прекрасно понимала, что выглядит полной идиоткой, не зная, куда деть руки и переминаясь с ноги на ногу, но ничего не могла с собой поделать. Блин, как ей вести себя? Мэдди никогда не предполагала, что Берни Тактаров заявится сюда собственной персоной. Кроме того, когда она в первый раз написала ему, всей этой истории с СЕ, его иммунитетом и Арни Хеншоу и в помине не было. Мэдди боялась, что она сама или Наоми проговорятся, и тогда Тактаров узнает секрет Карреры, а она никогда не получит сперму, а значит, можно будет попрощаться и с признанием за открытие. Надо отвлечь внимание Берни. Пусть все его мысли занимает Менискус.

— Гм… мы только что… обсуждали, что делать с Менискусом. — Она повернулась к Наоми, отчаянно надеясь, что та не станет упоминать СЕ или Дженнифер. — Наоми, это наш настоящий руководитель, доктор Тактаров, член попечительского совета. Он первым стал изучать Менискуса и одобрил наш проект. Берни, позвольте представить вам мою помощницу Наоми.

— Разумеется, я наслышана о вас, Берни, — восхищенно сказала Наоми. — Для меня большая честь познакомиться с вами.

— Вы, девочки, прямо-таки воплощение самопожертвования во имя науки, — произнес Берни дружелюбным контральто. — Не ожидал встретить вас здесь глухой ночью. Но, как говорится, я увидел свет и решил попытать счастья.

Мэдди показалось, что он и сам слегка нервничает, и стала уже задаваться вопросом, почему, когда Берни отвлек ее от этих мыслей, указав на экран «И-МИДЖа», который все это время работал в глубине лаборатории. Он коснулся руки Наоми.

— Сейчас, дорогуша, скажите, не замечали ли вы невзначай, что использование игры связано с Лазурными: человеческий разум как действие температуры вследствие повышения уровня норадреналина и дофамина в крови?

— Черт возьми, док, этот факт как-то ускользнул от меня, сказала Наоми, покосившись на Сияющего и закатив глаза, словно говоря: «Представляешь, какой странный тип!». Мэдди подумала, что Тактаров просто рисуется. Разве возможно прочитать данные «И-МИДЖа» без МУЗЫ и хоть что-нибудь понять?

— Вы из-за сосен не видите леса, — добавил он. Затем прошел к консоли «И-МИДЖа» и нажал на трехмерное изображение уравнения. Наоми с минуту всматривалась в него, затем сказала:

— Ага, я была права. Боль равняется коэффициенту усиления по мощности.

— Проницательно, — сказал Берни. — Но все несколько сложнее.

— Я была права, когда запретила доступ к игре. Мэдди метнула в сторону Наоми предостерегающий взгляд, но та потирала свои татуировки и дрожала.

— Ну, а это зависит от вашего понимания того, что есть правота. Вы думали, что многократное использование игры заставляет Лазурных размножаться. А что, если все выглядело несколько иначе?

— Что?

— Что, если периферийная нервная система, сформировавшаяся в астроцитах, достаточно созрела, чтобы начать вторжение в ЦНС? Что, если вирусы пытались установить связь?

— Наоми, — сказала Мэдди, и собственный голос показался ей самой довольно визгливым, — ты нас извинишь?

Берни повернулся, чтобы посмотреть на нее, и его бусинки замерцали.

— Пойдемте-ка в мой трейлер, Мэдди, — сказал он.

— Трейлер? Вы и правда живете в трейлере? Я думала, вы шутите.

Мэдди схватила Наоми за локоть и прошипела ей вернуться к работе по разработке плана. Наоми зашипела в ответ, что Мэдди не стоит так злиться, она только пыталась отвлечь Берни, чтобы он не заметил Карреру и царящего в лаборатории беспорятка. Расходясь, они послали друг другу широкие, лживые улыбки. Желудок Мэдди принялся выделывать судорожные прыжки, да такие исступленные, что посещение уборной пришлось бы весьма кстати.

Берни не шутил. Прицепленный к добротному старому джипу трейлер запросто мог вместить человек шесть. Внутри стоял бильярдный стол, имелось джакузи. И попугай по имени Швед, который важно созерцал все это небольшое хозяйство.

— С вами все в порядке, Мэделин? Сначала все эти неистовые послания, а сейчас… — Он указала на ее одежду и прическу. — А сейчас вы не кажетесь особенно щеголеватой.

— Берни, давайте перейдем сразу к делу, — сказала она, посмотрев на него поверх стакана с виски. Тот факт, что предложенный Берни виски стал выделывать в желудке заковыристые антраша, смешавшись с водкой и «Нойхаусом», она попросту проигнорировала. — Надо, чтобы кто-нибудь позаботился о Менискусе вместо меня. У меня возникли… затруднения… с этим СЕ, которого они мне навязали, и теперь мне необходимо увезти СЕ. Не могли бы вы присмотреть за моим подопытным некоторое время?

Лицо старика вытянулось.

— Что с кризисом Менискуса? Конечно же, вы не бросите его сейчас.

— О, он уже выкарабкался, — сказала Мэдди беспечно, словно рассуждая о ветрянке. — И я вовсе не брссаю его. Просто возникло очень важное дело, и я не могу никому довериться.

— Хорошо. — Берни не слишком обрадовался ее просьбе, и к Мэдди пришла запоздалая мысль о том, что он не просто один из ее коллег, а компаньон-вкладчик «Хайбриджа» — эксцентричный, но могущественный.