Далее началась всякая организационно-подготовительная работа — консультации, интервью, прогнозы, встречи с иностранными партнерами из компаний «Шелл» и «Бритиш петролеум», совещания в Министерстве топлива и энергетики, интервью газетам и телевидению. И везде Парнов, направляемый умелыми действиями секретарей и своей обострившейся интуицией, проявил недюжинное умение анализировать ситуацию и выдавать нужные решения. С ним советовались, его боялись, его уважали, с ним считались первые люди государства. О такой работе и о таком уважении к себе он всегда мечтал. Правда, временами новый патрон международной комиссии по нефти и газу начинал путаться, постепенно переставая понимать, что творится вокруг него, — то ли это игра искусных актеров, ангажированных бойкой фирмой, то ли естественный ход событий.

Постепенно он склонялся к последнему: ну не могла мелкая фирма скупить сразу так много влиятельных лиц и заставить их действовать по своему сценарию! Не могла — а это значит, он просто удачно вписался в игру, предложенную теми, в чьих интересах было его назначение.

И вот, наконец, Женева. Милый средневековый город с каменными мостовыми, узкими чистыми улицами, красивыми домами добропорядочных бюргеров, с современнейшими зданиями банков и международных корпораций. Парнова окружала целая армия переводчиков, телохранителей, досужих репортеров, жадно хватавших на лету каждое его слово. Он по-свойски беседовал с самыми влиятельными людьми планеты, начиная от смуглолицых арабских шейхов в национальных балахонах (тайком он думал, подозрительно оглядывая их лица, точно высеченные на древней монете, нет ли среди них пресловутого Абд аль-Кадира, так успешно компостировавшего мозги его жене) и кончая американскими финансовыми воротилами, одним движением мизинца делавшими миллиарды самых зеленых гринов на падении и повышении мировых цен на нефть.

Какова бы ни была истинная причина появления в Женеве малоизвестного председателя комиссии, но сам председатель решил извлечь из нее все возможные выгоды — пусть он здесь на время, пусть его авторитет дутый (слабо верится, но пусть так), пусть он не то подставное лицо, не то мальчик для битья — но это шанс! Это уникальный шанс заработать драгоценные связи с финансовыми магнатами, которые нельзя купить ни за какие деньги. И он знакомился, пил аперитивы, разгуливал по галереям президентского дворца и строил планы собственного вторжения на рынок нефти и газа. Вращаясь в эпицентре событий мирового масштаба, он раздувался от гордости, и будущее представлялось ему в розовых тонах.

В заключение недели международных встреч президент Швейцарской республики устроил торжественный прием в зале шикарного отеля «Шератон». Высоко, на хорах, гремел невидимый оркестр, звенели бокалы с шампанским, сновали юркие официанты в черных фраках. Разноликая толпа, состоящая в основном из представительных мужчин зрелого возраста и их жен всех возрастов в сверкающих драгоценностях, плавно обтекала фонтан в центре зала. Слышались приветствия на всех языках планеты, гомон разноязыкой толпы поднимался к самому потолку и был настолько осязаем, что казалось, он сгущается и стоит плотной пеленой под потолком.

Парнов, отпустив охрану, неуверенно жался к русской делегации, представленной несколькими широкоплечими рыцарями нефти и газа. Его переводчик незаметно исчез, оставив своего патрона беззащитным. Английский Парнова был настолько плох, что на его месте лучше было бы демонстрировать полную глухоту, чем подобные знания.

Около колонны, совсем рядом, он заметил высокую красивую брюнетку в длинном платье с обнаженной спиной. Ее голова, руки, шея, грудь были так обильно украшены бриллиантами, что, случись встретить ее где-нибудь в Москве, непременно возникли бы серьезные сомнения в подлинности украшений. Однако здесь, на приеме для самых богатых людей планеты, таких сомнений не возникало. У незнакомки было узкое породистое лицо с тонким профилем, большой пронзительно-алый рот и темные глаза навыкате, вызывавшие смутные подозрения о ее семитском происхождении. У нее был только один недостаток — небольшой шрам в углу рта, приподнимавший губы так, что казалось, будто дама высокомерно усмехается. Однако этот недостаток придал острую прелесть ее ледяному виду.

Женщина скучающим взглядом обвела зал, равнодушно скользя по раскрасневшимся, обрюзгшим лицам гостей, и явственно вздохнула — ее грудь, два прелестных плода, упакованных в сверкающий красный шелк, медленно поднялась и опустилась. В узкой руке, обильно украшенной кольцами, грелся бокал шампанского. Благородная осанка, гордый профиль поражали благородством, врожденным изяществом и аристократизмом. На нее оглядывались, о ней шушукались.

— Кто это? — шепнул Парнов одному из членов русской делегации, который всегда и везде бывал и всех знал. — Та дама в красном?

— Ее высочество герцогиня Мари де Гито, наследная принцесса княжества Люксембург. Половина ее многомиллиардного состояния вложена в акции крупнейших нефтяных компаний. Сама она, конечно, в бизнесе, как говорится, «не Копенгаген», за нее все решают адвокаты, на приемах бывает по необходимости. Предпочитает им развлечения в постели. И не обязательно в постели, — хихикнул член делегации и отошел, чтобы взять у официанта новый бокал шампанского.

В это время герцогиня, почувствовав, что на нее смотрят и о ней говорят, слегка, не более чем на десять градусов, повернула царственную голову и окатила Парнова взглядом, в котором чувствовалось ледяное дыхание вершины Альп. Она была столь высокомерна, что в обычной ситуации Парнов не решился бы даже смотреть на нее, не говоря уже о большем. Однако в атмосфере больших денег, среди миллиардеров и нефтяных магнатов, он чувствовал себя тоже «немножко миллиардером» и чуточку «нефтяным магнатом» — на него, как говорится, снизошло вдохновение.

Окинув его долгим взглядом, герцогиня сразу же с деланным равнодушием отвернулась, однако крошечный платочек, выглядывавший из-за раструба длинной, до локтя, перчатки, скользнул вниз и упал кружевным комком под ноги Парнову. Как истинный джентльмен тот бросился поднимать его. Повод для знакомства был идеальный, в духе старинных рыцарских романов.

К счастью, оказалось, что герцогиня худо-бедно говорила по-русски, правда с чудовищным акцентом, затемнявшим смысл сказанного, но это было сущей мелочью по сравнению с его пылким стремлением к более близкому знакомству.

— Мой первый муж был литовец, — объяснила свое знание русского герцогиня и попросила: — Зови меня просто Мари. Мне противны все эти титулы… О, Алекс, если бы ты знал, как приятно встретить живое лицо в этой коллекции сушеных кузнечиков!

Парнов сиял как начищенный самовар. Они договорились провести вместе весь следующий день. Ночью Парнову снилось длинное породистое лицо и искривленный вечной насмешкой рот. К рассвету он влюбился в Мари до умопомрачения.

Утром герцогиня заехала за ним в отель на шикарном «роллс-ройсе». Аристократка сидела за рулем в темных очках, с вечной улыбкой на устах, ее длинный красный шарф развевался на ветру, прохладные горы неправдоподобно синели вдали, как декорация к курортной фотографии, и у председателя комиссии захватывало дух от предстоящего любовного приключения.