Напряженно вслушиваясь в дыхание тела, горячившего его с правого бока, Парнов лежал без сна. Ночь — самое время, чтобы бежать из этого притона для душевнобольных, думал он. Пусть его хоть зарежут, но он смоется сегодня.

Примерно через час, когда крупная дебелая луна уже сместилась на небосклоне, выйдя из-за трубы дома напротив, и теперь светила точно в окно, Парнов осторожно спустил ноги на пол и крадучись пробрался в коридор. Около туалета тускло светила лампочка.

— Что, Леша, водички захотел? — прозвучал доброжелательный старческий голос в полумраке.

Парнов оглянулся. Положив руки на набалдашник палки, на стульчике у входа в кухню сидел старик и смотрел на него ничего не выражающим взглядом сумасшедшего.

— Да, захотел, — буркнул Парнов, понимая, что план его побега летит в тартарары.

— Кристина! — громко произнес дед. — Налей Леше компотику.

— Чего вам, чертям, не спится, — донесся недовольный голос из спальни. — Нету компота, дети весь выхлебали…

Парнов вошел в ванную, слегка смочил лицо водой, так ему было плохо, и вернулся на супружеское ложе. Побег откладывался на неопределенный срок. Нового скандала ему не хотелось.

Едва солнце выплыло из-за гребня домов, опытная жесткая рука разбудила Парнова, властно потрепав его по щеке.

— Вставай, Лешка, — пропел голос, со вчерашнего утра успевший уже стать родным. — Тебе на смену пора.

— Какая смена! — спросонья не понял Парнов.

— Как какая! Ты что, забыл! Тебе Егорыч звонил позавчера, что у тебя на воскресенье рабочий день выпадает! Давай-давай, вставай!

Еще не успев сообразить, в чем выгода этого известия, Парнов поднялся с кровати. За необыкновенно плотным и калорийным завтраком, подаваемым опухшей спросонья женой, он успел смекнуть, что это повод, чтобы сбежать. Но не тут-то было!

— Вон Егорыч с Жоркой за тобой уже приехали, внизу стоят, — зевая, произнесла Кристина, выглядывая в окно. — Тарахтят своим «Запорожцем» как оглашенные, а люди-то еще спят!

— Егорыч — это кто? — спросил напрямик Парнов.

Кристина выразительно покрутила пальцем у виска и сказала:

— Совсем уже спился мужик! Родного мастера не узнает!

Так Парнов попал прямо из рук Кристины в дружеские лапы Егорыча, испачканные мазутом, с навечно въевшимся в кожу машинным маслом и с траурным ободком грязи под ногтями. Ржавая дверь «Запорожца» захлопнулась за пленником, как дверь тюремной камеры, бежать он не мог, запертый на заднем сиденье, поскольку переднее занимал широкоплечий мужчина с рюриковской бородой и мрачным взглядом вдавленных в череп глаз — Жорка.

Егорыч оказался мужиком что надо. Не успела еще машина вырулить со двора, как он выудил откуда-то из-под сиденья бутылку дешевого пива и не глядя сунул ее назад Алексею Михайловичу.

— На, поправляйся, — доброжелательно предложил он. — Я знаю, тебе после вчерашнего надо.

Как выяснилось чуть позже, Алексей Михайлович трудился рабочим на электромеханическом заводе, производившем железные болванки с проводами неизвестного назначения. Его первый трудовой день в коллективе начинался плавно с перекура, обсуждения последних политических известий, новой бутылки пива и привычного охаивания дирекции. Во всем этом Парнов принимал только номинальное участие, думая, каким образом ему бежать отсюда.

Наконец трудящиеся разошлись по своим рабочим местам, и в цехе что-то засвистело, зажурчало, запело — началась трудовая вахта.

— У тебя, Михалыч, что-то станок того, барахлил давеча, — озабоченно произнес Егорыч. — Хошь, сам ремонтируй, хошь, до завтра наладчика жди… Но лучше сам, да и я тебе помогу.

До обеда они провозились у станка, ковыряя железную бездушную махину, пахнущую маслом. Егорыч непрерывно трещал о каких-то своих делах, будто бы известных им обоим, о замене крыши на сгнившем дачном домике, о тле, напавшей в этом году на яблони в Шатурском районе и грозившей вызвать повальный неурожай, о своей внучке и ее длинноволосом парне, возможно наркомане, который не желает идти в армию, о своем зяте, который удачно устроился подвозить товар на оптовом рынке и уже заработал жене на швейную машину.

Это все были мелкие, незначительные дела, совершенно чуждые Парнову, далекие от его обычной жизни и оттого неинтересные. В это время новоявленный работяга размышлял, как бы ему слинять от бдительного ока Егорыча, не вызывая торжественного скандала и погони трудящихся граждан с кувалдами, а внутренний голос говорил ему, что погоня обязательно будет.

Наконец, ближе к полудню, они отыскали засбоившую деталь. Егорыч горестно всплеснул руками: без наладчика не обойтись, только у него в загашнике есть нужная запчасть.

— Ну ладно, Леха, — произнес он, вертя в руке черную грязную железяку причудливой формы. — Пока станок стоит, поработаешь на свежем воздухе, там из электромеханического цеха позвонили, у них кабель подмок, нужно помочь раскопать траншею. Я уж ребят тревожить не буду, все равно ты сейчас без дела…

На обед была жидкая солянка в дешевой столовке и теплое пиво, от которого пучило живот. После еды все опять сели в кружок и завели долгую, проникновенную беседу об акциях завода и об ожидаемых дивидендах. О Парнове вроде бы забыли. Бочком, бочком он стал пробираться к дырке в заборе, которую облюбовал еще до обеда, но как только он сунул ногу в проем, как кто-то похлопал его сзади по плечу.

— Ты пустой-то не ходи, — ласково проговорил Егорыч, вручая Парнову какой-то металлический диск, страшно тяжелый. — На, закинь это в машину, а я сейчас еще один поднесу… В хозяйстве всякая мелочь сгодится…

И Парнов покорно потащил железяку к оранжевому «Запорожцу».

После обеда ему доверили копать траншею, и он прилежно откидывал лопатой влажную землю, только изредка отирая рукавом рубашки взмокший лоб. Ему казалось, что это какой-то ненормальный сон — не то результат чрезмерного приема антидепрессантов, не то следствие высокой температуры и тепловых галлюцинаций. Когда высокие стенки траншеи уже полностью скрыли его от посторонних взглядов и появилась перспектива слинять, как говорится, огородами, землекоп услышал разнобой мужских голосов, недружный смех и дребезжащий голосок Егорыча.

— Гляди-ка, как Леха-то разошелся! — со смешком произнес бородатый Жорка, заглядывая сверху в траншею. — Скоро до Америки докопается! — Сверху появилась скалящаяся желтыми зубами физиономия. — Кончай пахать, пошли домой!

Сердце у Парнова оборвалось и будто камнем рухнуло вниз.

Все, подумал он. Сейчас его запрут в «Запорожец», потом сдадут из рук на руки этой ненормальной, называющейся его женой Кристиной, и пиши пропало…

— Я только в магазин зайду, за бутылочкой пива, — жалобно попросил он коллег по работе, и те великодушно разрешили:

— Валяй. — Дружная толпа застыла у входа в магазин, чтобы их приятель не сбежал.