16 марта, 11 часов 1 минута. Лубянка

В 11 часов утра Берия назначил встречу с личным офицерским составом, работавшим в Москве. Без одной минуты он появился перед дверью, ведущей в президиум собрания, а вместе с последним звуком пикающих 11:00 часов он вошел в зал, который был почти полностью забит офицерами министерства. Берия поднялся на сцену и сел за стол в президиуме. Все мгновенно смолкли, и наступила гнетущая тишина.

— Товарищи офицеры! — начал Берия. — Трудно выразить словами чувство великой скорби, которое переживают в эти дни наша партия и народы нашей страны, все прогрессивное человечество. Не стало Сталина — великого соратника и гениального продолжателя дела Ленина. Сталин — гений, гений рождается раз в века, а гениев — вождей рабочего класса мировая история знает только двух. Это Ленин и Сталин. Сталин вел нас от победы к победе, но сейчас Сталина уже нет с нами. Медицина оказалась бессильной совершить то, что от нее со страстью ждали, требовали миллионы человеческих сердец. Сколько среди них таких, которые отдали бы, не задумавшись, свою собственную жизнь, до последней капли, только бы оживить, возродить работу кровеносных сосудов и мозга великого вождя, Сталина, единственного и неповторимого. Но чудо не совершилось там, где бессильной оказалась наука. И вот Сталина нет. Слова эти обрушиваются на сознание, как гигантская скала в море.

Ушел от нас человек, самый близкий и родной всем советским людям, миллионам трудящихся всего мира. Товарищи! Наш великий вождь и учитель, товарищ Сталин скончался, но дело его живет, и мы будем его продолжать. Неимоверно тяжела утрата, но и под этой тяжестью не согнется Коммунистическая партия, советские чекисты и доблестная советская милиция, они не отступят от курса на улучшение безопасности советских людей и Советского государства.

Народы Советского Союза могут и впредь с полной уверенностью положиться на Коммунистическую партию, ее Центральный Комитет и на свое советское правительство. Враги Советского государства рассчитывают, что понесенная нами тяжелая утрата приведет к разброду и растерянности в наших рядах. Но напрасны их расчеты: их ждет жестокое разочарование.

Советский народ единодушно поддерживает как внутреннюю, так и внешнюю политику Советского государства. Наша внутренняя политика основана на нерушимом союзе рабочего класса и колхозного крестьянства, на братской дружбе между народами нашей страны, на прочном объединении всех советских национальных республик в системе единого великого многонационального государства — Союза Советских Социалистических Республик. Эта политика направлена на дальнейшее укрепление экономического и военного могущества нашего государства, на дальнейшее развитие народного хозяйства и максимальное удовлетворение растущих материальных и культурных потребностей всего советского общества.

Я буду говорить о вещах прямо, без идеологической шелухи. В 1903 году социал-демократы на II съезде приняли программу, в которой обозначили свои ориентиры в госстроительстве. Политическая часть партийного манифеста состояла из 14 лозунгов. Из них в дальнейшем, после прихода партии к власти, были реализованы три: отделение церкви от государства; право пользоваться родным языком для всех народов; право на всеобщее бесплатное образование. Да! Все остальные пункты, провозглашающие стремление ко всему хорошему против всего плохого (демократия, парламентаризм, выборность судей и т. д.), остались декларациями. Там нет детального проекта государственного переустройства России, декларируется лишь приверженность базовым институциям буржуазно-демократической республики. В апреле 1917 года в своих тезисах Ленин сформулировал более четкие политические и экономические цели: немедленное окончание войны, взятие власти народом, то есть Советами рабочих, батрацких, крестьянских и солдатских депутатов, конфискация всех помещичьих земель и национализация всех земель, национализация банков и слияние всех банков страны в один общенациональный банк, подконтрольный Советам, контроль Советов за общественным производством и распределением продуктов. Тем самым закладывалась основа особого русского справедливого строя без ренты на собственность и на землю. Были среди них и утопические, такие как замена постоянной армии всеобщим вооружением народа; плата всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего. В сентябре 17-го Ленин нарисовал государство очень далекого будущего, без полиции и армии, но он не учел того, что сначала будет длительный период сосуществования, что гениально понял товарищ Сталин. 24 октября, за несколько часов до большевистского переворота, Ленин направил руководству партии свое знаменитое письмо к членам ЦК, убеждая их в том, что нужно осуществить вооруженное восстание для захвата власти, где предельно откровенно заявил: «Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия». В упомянутом выше письме Ленин декларировал, что власть большевики захватывают для того, чтобы передать ее Советам.

Товарищ Сталин всегда был на самых ответственных участках Гражданской войны. Спасать Пермь отправили Сталина, спасать Юг — тоже его. Воевать с Польшей — Сталина. Брал власть в Питере Сталин, работая в закрытом подпольном штабе. Только Крым уже брали без него. Там все было очевидно. После завершения Гражданской войны Ленин понял, что до того момента, когда все граждане станут сознательными, местечковые Советы могут раздербанить страну, и откровенно заявил, что «временно» власть будет не у народа, а у передовой его части — партии, которая и будет править в интересах народа. Буржуазные свободы слова, печати, собраний и политических партий, независимые профсоюзы, свобода передвижения, выборность судей, верховенство закона, право наций на самоопределение, местное самоуправление и прочие либеральные лозунги, о которых большевики увлеченно говорили до прихода к власти, — все это на время переходного периода не годится. Самое интересное, что партия потом рулила именно в интересах народа. Целью была справедливость, понятая в интересах целой страны, а не отдельного класса или нации. И именно это было основной идеей нашего «тоталитаризма», как его любят обзывать на Западе. В своей последней работе «Лучше меньше, да лучше», датированной мартом 1923 года, Ленин пишет: «Вот и мы ввязались сначала в октябре 1917 года в серьезный бой, а там уже увидали такие детали развития, как Брестский мир или НЭП и т. п.». Наша партия не обещала военного коммунизма и продразверстки, НЭПа и продналога, плана ГОЭЛРО, форсированной индустриализации и коллективизации. Все перечисленное — чистой воды импровизация и результат нашего понимания того, как вывести Россию из кризиса, куда ее затолкало вступление в Первую мировую войну, а потом февральский переворот.

Декреты о восьмичасовом рабочем дне, о декретном отпуске для женщин, о защите прав детей и т. д. преследовали важные цели, хотя и касались исключительно 5–10 % населения (городской пролетариат и служащие). Концепция построения социализма в отдельно взятой отсталой аграрной стране противоречила догматическим марксистским канонам (прежде всего — постулату о последовательности смен социально-экономических формаций) и являла собой исключительно прагматический лозунг.

Во второй половине 20-х годов было согласие, что «надо что-то с этим делать», требуется индустриализация, но всякий член оппозиции имел «свое видение», которое желал закрепить в качестве «генеральной линии партии». Да! Изначально идею форсированной индустриализации предложил Троцкий. Да! Товарищ Сталин тогда придерживался курса Бухарина на мягкую постепенную индустриализацию. Но логика геополитического развития открыла глаза товарищу Сталину на то, что такой НЭП в таких геополитических условиях погубит Россию. До прихода к власти Ленин не говорил о форсированной индустриализации, уповая на рынок и буржуазию, которые все сделают как надо. Партия же будет отстаивать права рабочих. Но гениальная способность товарища Сталина понять, что нужно России в ее геополитической ситуации, привела его в выводу о необходимости слома НЭПа.