Чекисты, работавшие в ГДР, сообщили, что 13 марта Ульбрихт настоял на исключении из высшего партийного руководства третьего человека в партийной иерархии СЕПГ Франца Далема. «Идиот, — произнес сквозь зубы Берия, читая шифровку, — готовит себе почву для установления полной власти. Мало нам Ким Ир Сена в Северной Корее». Берия вспомнил шифровку из ГДР, полученную 6 марта, которую он прочитал только 10-го. В ней сообщалось, что 5 марта 1953 года в ГДР ремесленников с числом наемных работников более пяти человек стали переводить в категорию частных промышленных предпринимателей. Это привело к резкому росту налогового бремени. Существенная групп лиц, не работавших в госсекторе, была лишена продовольственных карточек. Сокращены были выплаты по больничным листам. Упразднены отпуска для лечения в санаториях. Особенно болезненной была отмена выплат, компенсирующих затраты на проезд к месту работы и обратно. Немецкие рабочие не поняли юмора после централизованного пересмотра норм выработки. «Ну что с ним делать, — подумал тогда Берия об Ульбрихте, — хочет выслужиться». Берия сразу образовал команду своих аналитиков, чтобы те изучили ситуацию в ГДР. Оказалось, что положение в ГДР стремительно осложнялось. Росло недовольство ухудшающимся уровнем жизни. С января 1951 по апрель 1953 года из ГДР в Западную Германию убежало 447 тысяч человек.

15 марта, 10 часов 5 минут. Совет Министров

При входе в здание Совета Министров СССР осуществлялась многократная и очень тщательная проверка документов. Берия стоял и терпеливо ждал, пока фотографии сличались с оригиналами. Имелись три поста: в вестибюле здания, при выходе из лифта и в середине довольно длинного коридора. Комната для заседаний Специального комитета представляла собой большую сильно накуренную комнату с длинным столом посередине. Форточки были открыты, но помещение еще не проветрилось. Там Берия подождал до начала сессии. Она открылась в 2 часа дня.

В самом начале сессии выступил Хрущев, предложивший заменить Шверника на Ворошилова. Бурные аплодисменты. Все встают. Это означало, что сессия Верховного Совета избрала председателем Президиума Ворошилова. Берия с удовлетворением осознал, что свое обещание Ворошилову он выполнил. Берия рекомендовал назначить Маленкова председателем Совмина. Далее все шло стандартно. Зачитывались рекомендации Пленума ЦК, сидящие аплодировали, и это считалось одобрением решения. Первыми заместителями предсовмина Маленкова стали Берия, Молотов, Булганин, Каганович. Шверник вернулся к работе в ВЦСПС в должности председателя этого органа.

Берия сидел в президиуме и отмечал, кого особенно тепло встретили аплодисментами собравшиеся. Он заметил, что, когда назывались имена Маленкова, Берии, Молотова, Булганина, Микояна, Кагановича, все аплодировали и вставали (в газете потом это будет напечатано заглавными буквами: Бурные долго не смолкающие аплодисменты. Все встают). Сабуров и Первухин были встречены как обычные члены ЦК, а не как члены Президиума (все аплодировали, но не вставали). Берия смотрел на этот спектакль и морщился, как от зубной боли. «К чему эта показуха? — спросил сам себя Берия, и ему захотелось сплюнуть. — Дело нужно делать, господа-товарищи, а не лестью исходить». Ему так и хотелось это сказать с трибуны, но спектакль есть спектакль, не им это было заведено, и не сейчас все это нужно было ломать.

«Странно», — проговорил про себя Берия, когда делегаты пленума и депутаты Верховного Совета не встали при упоминании имен Сабурова и Первухина, хотя дружно и как один бурно аплодировали и вставали, когда с трибуны звучали фамилии Маленкова, Берии, Молотова, Булганина, Кагановича, Хрущева и Микояна. Кто-то дал такую команду — выделять только семерку вождей. Кто? Скорее всего, Никита. До смерти Хозяина Хрущев был пятый (включая Сталина): Сталин, Маленков, Берия, Булганин, Хрущев (Молотов, Каганович и Микоян были в опале после XIX съезда; о них говорили — великолепная четверка). После смерти Хрущев стал шестым (но уже без Сталина). «Вот, — подумал Берия, — упал рейтинг Никиты, теперь он только шестой».

Четвертая сессия Верховного Совета СССР утвердила вынесенные на ее рассмотрение решения совместного заседания Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР, состоявшегося 5 марта. Было принято решение об объединении МГБ СССР и МВД СССР в одно министерство — МВД СССР. Берия был назначен министром внутренних дел СССР и заместителем председателя Совета Министров СССР. Тем же постановлением Военное министерство объединено с ВМС в единое Министерство обороны СССР. После потери контроля на МГБ Булганин сохранил контроль над ГРУ, поскольку он подчинил Министерство обороны себе. Внешняя разведка вошла в МВД как 2-е Главное управление во главе с генерал-лейтенантом Василем Степановичем Рясным. ГУЛАГ был передан в Министерство юстиции. Вечером Булганин уехал на похороны Готвальда. Вместе с ним уехал бальзамировать Готвальда доцент Усков.

15 марта, 20 часов 3 минуты. Москва, улица Качалова

По телевизору показывали спектакль «Кирилл Извеков» в постановке Театра имени Евгения Вахтангова. Плотно поужинавший Берия сидел в гостиной своего особняка и наслаждался игрой актеров. Он очень устал от этого бесполезного дня.

16 марта, 7 часов 2 минуты. Москва, улица Качалова

Утром было очень холодно. В «Правде» сообщалось, что 15 марта самолет ВВС США RB-50 нарушил воздушное пространство СССР в районе Камчатки и был перехвачен советскими истребителями. Берия получил эту информацию еще вчера.

16 марта, 8 часов 52 минуты. Лубянка

На Лубянке на столе в его кабинете лежала еще одна важная информация — 15 марта 1953 года произошла авария на комбинате «Маяк», в здании, где очищался плутоний, полученный в ядерном реакторе. Был разлит азотнокислый плутоний. Теперь Лаврентий Павлович формально снова возглавил органы. Он мысленно восстановил в памяти события своего первого назначения на Лубянку. Тогда в течение первых месяцев работы Берии были полностью пересмотрены правила ведения уголовных дел. Осужденные «тройками» теперь могли подавать жалобы, которые были обязаны рассматривать в течение 20 дней. Для рассмотрения заявлений и жалоб при секретариате Особого совещания было создано специальное отделение со штатом 15 человек. В ходе суда по групповым делам обязаны были допрашивать всех его участников. В десятки раз уменьшилось число рассматриваемых судьями дел: если при Ежове в день судья штамповал по 200–300 дел (фактически просто зачитывал приговор, без допроса свидетелей и разбирательства дела), то при Берии нормой стало не более десяти дел за рабочий день. Только за 1939 год из лагерей и колоний было освобождено свыше 330 тысяч политических заключенных из общего числа 1 миллиона 300 тысяч сидельцев ГУЛАГа, подавляющее большинство которых были лица, осужденные за уголовные преступления.

В 1938 и 1939 годах было заведено так: пока Берия на Лубянке сидел — и весь оперсостав сидел. Как он уезжал, так и их тоже домой развозили. Кабинет Берии был на пятом этаже. Он иногда спускался в кабинет на третьем этаже, где сидели секретарши. При нем каждый день в 11:00–11:30 секретаршам приносили завтрак: бутерброды, чай или кофе. Перед глазами возникла одна из секретарш, скромная Анна Ильинична Рудакова, которая в то время работала секретарем на Лубянке. Печатала она очень быстро, слепым методом. Помарки допускались, хоть и не приветствовались. Если буква не та напечаталась, то аккуратненько вырезали дырочку на листе и на ее место приклеивали другую. Интересно, где она сейчас? Он чувствовал в то время, что его внешний вид скорее даже располагал к нему этих женщин. Однако насчет заглядывания в глаза и устрашающих фраз — с машинистками и секретарями он не практиковал. Поэтому персонал его не боялся. Берия, знакомясь с аппаратом ГУГБ НКВД СССР, спросил эту простую сотрудницу: «Почему такая худая? Болеешь, что ли?» И сразу приказал начальнику ГУГБ Меркулову: «Отправь ее в санаторий. Пусть отдохнет». Берия прочитал дело Егорова и допросил одну из медсестер с Валдая. Она ничего не помнила.