Но Ситрик был слишком слаб, чтобы запомнить это наставление, прежде чем провалиться в глубокий сон…

– Ветте, – процедил сквозь зубы Ситрик. Им с самых ранних лет учат не доверять. Однако так случилось, что один из веттиров спас ему жизнь. – Холь, прости мне моё любопытство и излишнюю тревогу.

– Прекрати извиняться, мне от этого лучше не будет, – отозвалась птица. – Ты-то сам как?

Ситрик громко выругался, поминая всех цвергов поимённо. Холь хохотнул.

Огненная птица расправила крылья, взмахнула ими пару раз и слетела Ситрику на грудь. Он тяжело вздохнул. Маленькое птичье тельце, объятое голубоватым пламенем, было раскалено, и Ситрик боялся, что Холь сейчас прожжёт ему на груди дыру, но птица больше не разгоралась, а только грела. На макушке у Холя топорщились крошечные перьевые ушки, отличавшие его, помимо всего прочего, от обычной птицы. От крупной галки.

– Ты что, больше не будешь превращаться в человека? – спросил Ситрик, скосив глаза на Холя.

– Теперь без надобности, – ответил тот. – Ты узнал мою тайну, и мне теперь нечего таиться в ненавистном теле. За столько лет мне больше всех полюбилось обличье небольшой птицы.

– Чем тебе так понравилась галка?

– Тем, что может говорить.

– Да уж, если тебя заткнуть, то ты, наверное, лопнешь и умрёшь по-настоящему.

Холь рассмеялся. Смех у него оставался человеческим, и это пугало Ситрика до дрожи.

– Да ладно тебе, богомолец. Я просто давно с людьми не общался, вот меня и распирает.

– Можешь не оправдываться.

Холь снова хохотнул.

– Может, вернёмся за вещами? – спустя некоторое время спросил Ситрик.

Холь, точно красуясь, тут же взлетел, и лицо послушника обдало тёплым потоком воздуха, согретым белым пламенем. Холь облетел Ситрика кругом и направился в сторону озера. Белое пятно вскоре исчезло меж древ, потухло на фоне солнца. Ситрик поднялся, посмотрел на пепел под ногами, поворошил палкой остатки костра, но тот полностью потух – весь огонь впитал в себя Холь. Ситрик нерешительно протянул ладонь к пеплу, коснулся, боясь обжечься, но зола оказалась холодной. Он закопался в неё рукой, не веря этому чуду.

Вскоре Ситрик вернулся к месту ночлега. Солнце как раз поднялось над лесом, но он чувствовал себя так, будто уже был прожит целый день. Подобрав вещи Холя, Ситрик подумал, что можно в них переодеться, но не решился. А спросить постеснялся. Связав верёвкой всё в один куль, он забросил вещицы за спину, продев в верёвки руки. Ноша оказалась не так уж и тяжела, хоть и велика. Флягу, наполнив водой из ручья, что показал ему Холь, Ситрик привесил себе на пояс. Топор завернул в плащ, а башмаки закинул за спину. Опёрся на посох, готовый к дальнейшему пути.

Холь, сидевший на земле, склонил голову, снизу вверх рассматривая Ситрика, и, недолго думая, взлетел ему на плечо. Тот не стал его прогонять.

– Надо идти вдоль озера, а после – вдоль реки. Там мы выйдем к поселению – течение само выведет нас, даже думать тут нечего. Главное, в лесу живых веток лишний раз не ломай, а то хульдры нам наломают костей. Злые они тут. Но, точнее, я бы сказал, справедливые.

Ситка шумно выдохнул воздух.

– Хульдры? – переспросил он.

– Эх ты, богомолец, – протянул Холь. – Всё ж не веришь в сказки?

– Я просил не называть меня так!

– А я просил не ходить за мной утром!

Ситрик упрямо сморщил лоб. Столько вопросов роилось у него в голове, но ничего не спросил он у огненной птицы, пока шли они каменистой тропою вдоль воды. Каждый шаг давался всё труднее от усталости, и на слова не оставалось сил.

День выгнал хмарь из лесу. Дорога незаметно забирала вверх, и последние клочки тумана скатились к озеру и реке, где стали прозрачной водой. День выдался необычайно жарким, будто лето вспомнило о том, что не мертво оно, покуда не окрасятся инеем травы и мхи.

Холь сидел на плече молча, как казалось Ситрику, всё ещё обижаясь на него. Он даже и не догадывался, что огненная птица уж и думать позабыла о том, что произошло на рассвете. А Ситрик всё думал об этом, припоминая каждый миг от остекленевшего взгляда Холя до размазанного по рукам пепла. Что-то неправильное, дьявольское произошло с Холем в тот момент, но вдруг явился он белой незапятнанной птицей из сажи и грязи. Ситрик пытался припомнить о птице хоть краткую пометку, хоть одно слово, которое могло проскочить в писаниях, но, увы, казалось, не так уж много книг ему довелось прочесть. Библиотека онасканской церкви была столь же молода, как и сама церковь. Книг там имелось от силы шесть штук, помимо свитков, что ещё не были сшиты в тетради, а тех, к которым допускали послушника, – всего две. Одну из них Ситрику как раз и поручили бы переписать да украсить изображениями винограда, но теперь он шёл сквозь лес в неведомые дали, вместо того чтобы корпеть над рукописями.

Нигде не встречал он имя Холя, как и не встречал имён ему подобных – огненных птиц.

Не было Холей и среди ангелов. Такого имени не носили и серафимы. А не могло ли это прозвище принадлежать кому-либо из монструозных тварей, предвещавших гибель?

Спросить у Холя больше о сущности огненных птиц уставший Ситрик пока не решался. Невиданное существо, хоть и заключённое в крошечное птичье тельце, продолжало пугать его.

Так он и нёс свой страх и свою обиду на плечах, дивясь тому, какими судьбами всё ещё оставался жив…

Река звенела по левую руку. Несколько раз Ситрик даже заметил на ней рыбацкие лодки и был неимоверно обрадован тем, что подходит к жилищам людей. Столько тварей повидал он за столь краткий срок, что до сих пор не мог уложить это в голове.

Лес менялся – светлел, обрастал новыми тропками и дорожками. Было ясно, что часто тут ходят люди. По крайней мере, Ситрик надеялся, что тропинки эти были проторены людьми, а не хульдрами, о коих предупреждал Холь. И всё же он думал о веттирах почти равнодушно – вряд ли они так же напугают его, как это удалось сделать само2й огненной птице.

Ноша давила на плечи, и, оставив посох, Ситрик пошёл дальше, поддев под верёвки ладони. Холю надоело сидеть на одном месте, и он принялся летать вокруг, суетливо перескакивая с ветки на ветку.