– У меня нет ключей, которые отпирают замки в той части здания. Я с самого начала действовала только в мужском крыле. – Хлоэ бросила на Илана сожалеющий взгляд и указала на Филозу. – Ключи есть у него. Я точно знаю, что он поднимался на третий этаж, а может, и выше.

– С чего ты взяла? – огрызнулся Филоза.

Хлоэ не отвела взгляд.

– Просто знаю.

Он пожал плечами и налил себе чашку кофе.

– Жигакс тоже туда ходил. И вообще, я ни перед кем не обязан отчитываться. Каждый за себя.

Он резко повернулся и пошел к себе. Илан обвел остальных ненавидящим взглядом, оскалился и так резко схватил со стола свою железную дубинку, что напугал Хлоэ.

– Успокойся, Илан. Ты сам не свой. Пойди полежи, не то наделаешь глупостей.

Он проигнорировал ее слова и обратился к Жигаксу:

– Ничего не хочешь рассказать о карте моего отца? Объясни, что происходит.

Жигакс не сказал ни слова, даже головы не поднял от миски с хлопьями. Илан готов был взорваться.

– Решили поиграть? Ладно, так тому и быть.

Он вышел, ненавидя всех скопом и Хлоэ в частности. Она не поддержала его, не подставила плечо. Она ему не верит. Все считают, что он свихнулся.

Илан отправился в зал водных процедур, открыл аптечку, принял несколько таблеток от головной боли и простуды, потом «отлакировал» этот коктейль витаминами. Порядок, количество и дозировка роли не играют. Нужно загрузиться под завязку, чтобы справиться.

Он потрогал лоб. Горячий. Ничего, как-нибудь.

Илан быстро шел по коридорам, прислушиваясь, вглядываясь в темноту, вздрагивая от малейшего шороха. Стоило ему на мгновение прикрыть глаза, и под веками возникали слепящие вспышки, ему казалось, что убийца бродит неподалеку, бесшумный и безмолвный. Где прячется этот гад?

Лихорадка… жар, голова раскалывается, сердце готово выскочить из груди, легкие вот-вот взорвутся. Только бы лекарства подействовали…

Через пять минут он добрался до тупика, где за бронированным стеклом хранились деньги. Десятки невесть откуда взявшихся пачек, ждущих победителя. Илан понимал одно: вся эта идиотская игра и охота за деньгами лишены смысла. Если он хочет остановить безумие, которое мало-помалу овладевает каждым игроком, нужно лишить игру смысла.

Илан размахнулся, что было сил ударил прутом по сейфу и едва успел уклониться от собственного оружия, которое отскочило ему в лицо. На стекле остался крошечный след. Он мысленно проклинал деньги, Гадеса и всех тех, кто превратил его жизнь в иллюзию. Нельзя сдаваться…

Илан наносил удар за ударом, по стеклу пошли трещины, и тут за его спиной раздался голос:

– Еще раз, Дедиссет, и ты преуспеешь.

Он обернулся и увидел Ябловски. Тот держал в руке шприц – как нож, – готовясь нанести удар. Остальные игроки сгрудились позади него, в их глазах читались ярость и страх.

– А ты, похоже, умеешь обращаться с этой штукой, – процедил Илан и поудобнее перехватил свое импровизированное оружие.

– Еще как умею и не задумываясь воткну в тебя иглу. Отойди от сейфа. Можешь выйти из игры, это твое дело, но мы продолжим.

Ледяной пот заливал глаза. Илан отер его рукавом и вгляделся в лица стоявших вокруг людей. Они то растягивались, то съеживались, как резиновые маски, голоса звучали протяжно, как на испорченной магнитофонной ленте. Илан прислонился к стеклу, боясь, что вот-вот упадет. Мир скручивался, размягчался, как сугроб, уходя в небытие.

Надсадно зазвенел звонок, неоновые лампы судорожно замигали, Илан упал на пол и зажал ладонями уши. Ябловски вырвал у него оружие и прокричал что-то нечленораздельное, Хлоэ шепнула несколько ласковых слов, коснулась затылка. Минуту спустя Илан остался один – лежал и дрожал как собака, дожидаясь, когда пройдет приступ.

В себя он пришел в 9:17. Встал, держась за стену с осыпающейся штукатуркой. Эта клиника – не заброшенное здание, а чудовищное Нечто, оно пытается овладеть им, высосать человеческую сущность, уничтожить. Илан содрогнулся, застегнул молнию куртки до самого верха и пошел назад. Коктейль из принятых лекарств подействовал, ему стало легче. Он добрался до ведущей в морг лестницы, никого не встретив по дороге, но они были где-то здесь – игроки, Гадес, убийца с отверткой.

Илан миновал подземные коридоры, вынес стоявшую у бака с соляркой лестницу – в высоту она была не меньше шести метров, нашел в куче лома тяжелую железную палку и выбрался наружу через окно с выломанной решеткой.

Ветер поутих, низкое небо цвета ртути роняло ватные хлопья снега. Он зашагал по белесой земле, то и дело озираясь вокруг. Стены, ограждающие территорию, выглядели неприступными, но он сумеет забраться на бортик, подтянет к себе лестницу, перебросит ее на внешнюю сторону, спустится и пойдет по направлению к долине.

Илан не заметил никаких следов собаки. Может, она и правда плод его воображения, хоть Жигакс и утверждает обратное? В голову пришло сравнение с Тартаром, адом древних греков, который охранял свирепый трехглавый пес Цербер. Проклятая клиника как две капли воды похожа на царство мертвых.

Он быстро оказался на задах здания. За территорией стояли другие стены – гранитные, растущие из земли, устремленные вершинами к небесам, под облака. Горы. Близкие, грозные, немые великаны.

Он остановился под окном комнаты видеонаблюдения и заглянул внутрь. Выгорело не все помещение, но большинство экранов взорвалось, контрольная панель оплавилась, пол превратился в черноватую кашу.

Илан отступил на несколько шагов. Свет не горел, но он точно помнил, в какой из комнат заперта женщина с длинными черными волосами и расцарапанным лицом. Он подставил лестницу, но оказалось, что она едва доходит до третьего этажа, не хватало как минимум трех метров.

Илан осторожно забрался по ступенькам, разбил окно, раскачал решетку и ввалился внутрь.

Он попал в палату, старую, жуткую, насквозь промороженную, стремительно пересек ее и оказался в коридоре со множеством запылившихся от времени дверей. Судя по всему, это была «С», женское отделение для больных с тяжелыми поражениями психики. Оставалось найти лестницу, ведущую на следующий этаж, в «Д».

Он пошел направо, практически уверенный, что именно там находится лестница на верхний этаж. В коридорах стояли кресла на колесиках и каталки – свидетельства горестной жизни пациентов, страдавших в этой клинике. На выцветшем указателе значилось: «Мягкая мозговая оболочка». Илан знал, что это третий защитный слой – внутренняя оболочка, прилежащая к человеческому мозгу. Значит, центральная часть совсем близко.

Он заметил отпечатки ног на пыльном полу и двинулся по следу. Человек заходил в комнаты с открытыми дверями, видимо, что-то искал, заглянул он и в зал водных процедур со змеящимися по стене трубами и «пыточными» ванными. Илан решил взглянуть, снова увидел надпись «Hudson Reed» и едва не налетел на торчащий из стены гвоздь. На ржавой шляпке он заметил высохшее красное пятнышко, коснулся его пальцем и понял, что это кровь. Несколько капель упали на пол – определенно недавно. Тот, кого выслеживал Илан, поранился здесь, на третьем этаже. Такая рана была на запястье у Жигакса. Значит, он здесь побывал.