— Как срочно?

— Вечером уезжаем, — названный Львом открыл было рот для возражений, но Аркадий нажал: — Сазонов настаивает.

Из каких-то закромов Егор получил несвежую милицейскую рубашку, галстук и китель с погонами старшего лейтенанта милиции. Китель с трудом застегнулся, рукава были коротки. Лев счёл, что для фото нормально.

— Оставлю себе на потом. Заколебало оплачивать проезд.

— Даже не думай. Тебе дали достаточно денег на текущие нужды.

— Вы так считаете? — сощурил глаз Егор. — А чего тогда не сделали себе ментовскую ксиву и не поехали с ней в Ярцево сами?

— Я не похож на мента. Ты — вылитый, — отрезал Аркадий.

Это прозвучало совершенно не как комплимент.

Глава 19

Получив удостоверение, свежее, как только что сорванный огурец, Егор принялся его состаривать. Смял уголки, несколько раз шваркнул обложкой по пластику двери.

— Станцуй на нём, — хмыкнул Аркадий.

— Не вам же с ним светиться-позориться.

Волга с шумом неслась в темноте. Егор уже привык, что автомобили восьмидесятых гремят как на двухстах, разгоняясь до сотки.

Большую часть времени спутники молчали.

— Тебе нужно знать. Грузин умер от переохлаждения, а не от травм в ДТП, — нарушил паузу гэбист, когда миновали Борисов.

— Кто сообщил о ДТП? Понятно, что не Бекетов.

— Был звонок по 0-2 в Смоленское УВД. Утром во вторник. Анонимный.

Егор перебрал в уме воспоминания о трассе Смоленск-Москва. Понятно, что дорога намного уже и хуже, но рельеф не изменился. Сразу за Смоленском — подъёмы и спуски, но потом ровнее.

— Давайте заедем в Смоленск. Если ярцевские шерлоки хотят замять, нужно раскручивать с самого начала. Кто звонил, во сколько зарегистрирован звонок. Ваш областной знакомый выяснял?

— В материалах проверки записано — анонимный. Но заехать не получится. Не успеем в Ярцево.

— Аркадий! У меня есть предчувствие. Заедем в УВД, оттуда позвоним в Ярцево, попросим обождать.

— У меня приказ — никаких отступлений от плана.

— Верю. Давай домашний Сазонова и останови у любого поста ГАИ.

— Сдурел? Шестой час утра. И кто тебе даст позвонить?

— Я же старший лейтенант уголовного розыска, забыл? А что касается Сазонова, он с вас спросит, если скатаемся впустую.

С минуту тот сосредоточенно думал. Потом сказал:

— Пристегнись.

Мотор взревел. Пассажиру стало страшее, чем с Элеонорой за рулём. Та, по крайней мере, не вдавливала газ в пол.

Он что-то слышал про машины КГБ, обычные с виду и оснащённые особо мощными моторами. Но ни разу про снабжённые АБС, а также подвеской, рассчитанной на скорость свыше сотки. Следующие пару часов стоили Егору, наверно, пары седых волос. Радовало лишь отсутствие снега. Желтоватый свет фар, никак не ксенон, выхватывал из темноты куски дороги на сотни метров вперёд. Она оставалась пустынной и точно не уготовила гонщикам автофиксаторы скорости.

Когда машина свернула с трассы направо в город, Аркадий заверил, что отыграл сорок-пятьдесят минут. Видимо, он знал местонахождение управления, так как почти не снизил скорости.

Дома мелькали, слабо освещённые редкими фонарями. Егор вспомнил шутку команды КВН «Триод и диод»: «Увидеть Лондон и умереть? Дешевле в Смоленск, у некоторых сердце прямо на вокзале останавливается». Управление внутренних дел точно ему соответствовало.

Егор раскрыл удостоверение перед заспанным дежурным опером.

— Прости, что тревожу. Уголовный розыск Первомайского РОВД города Минска. Егор меня зовут. Что, ночка выдалась тяжелая?

— Скорее — вечер.

— Бывает, — он сунул корку в карман. — Помоги! Нужна запись о телефонном звонке в дежурку о ДТП под Ярцево, утром во вторник.

— Официальный запрос есть? — сориентировался сыщик.

— Да если бы и был. Считай. Отдать в приёмную вашему начальнику. Тот распишет на Ярцево. Пока дошло бы. Потом по почте в Белоруссию. От десяти дней до месяца. Или потеряется, — увидев, что тот кивнул, Егор дожал: — Мне просто для себя узнать, неофициально.

— Вижу — не отцепишься. Пошли!

На прощание оставил телефон Папаныча на случай, если нужна помощь в Минске. Правда, тот крайне изумится, если узнает, что Егор — уже старший лейтенант.

— Я уложился? — спросил он у Аркадия, тотчас запустившего мотор «Волги».

— Оно того стоило?

— Не знаю. Зато у меня есть адрес и телефон автора «анонимного» звонка. К нему, если нужно, поедем после осмотра грузинского ломья.

— Хорошо. Нам ещё на бензоколонку. На такой скорости птичка жрёт горючку как бомбардировщик.

До Ярцево Аркадий больше не гнал. Они не опоздали до назначенного времени, но приехали позже других участников встречи. Около милиции стояла жигулёвская «шестёрка» и, кто бы подумал, настоящий «Опель-Рекорд», оба авто с московскими номерами.

Во внутреннем дворике в компании ржавого УАЗа и не менее ржавого ГАЗ-52 чернела на снегу «Волга» с сильно вдавленной крышей и выбитыми стёклами. Около неё разгорался разговор на повышенных тонах, переходящий в натуральный скандал.

Наседали два кавказца в кожаных плащах на меху и добротных норковых шапках. Им поддакивал пожилой еврей адвокатского вида. Команду обороняющихся представляли два милиционера в форме, капитан и старший лейтенант. Замыкал коллектив шестой, высокий угрюмый мужчина в чёрной дублёнке.

— Тимур Генрихович? Меня зовут Аркадий. Вас обо мне предупреждали, — проговорил шофёр Егора. — О чём дикуссия?

Сыщик пожал руки обоим.

— Дознаватель хочет отказать в возбуждении уголовного дела. Несчастный случай и всё. Родственники погибшего возмущаются. Считают, что Гиви можно было спасти. Хотят выяснить, почему его не нашли, не оказали помощь. Горячая кровь, месть, сразу рэзать.

— Когда он умер? — встрял Егор.

— А вы кто?

— Коллега. Минский уголовный розыск, — Егор махнул раскрытой коркой перед глазами москвича. — Сколько он прожил после аварии?

— Мы не знаем точно. Время смерти между семью и восемью утра во вторник. Он был зажат в машине и не мог её покинуть.

— Так давайте посмотрим её.

Через минуту один из горячих кавказских парней отлип от ярцевского дознавателя и переключил эмоции на Егора.

— Эй! Ты, эй! Нэ трогай машину, да?

— Не трогаю, генацвале. Лучше тебе что-то покажу. Кто тебе Гиви был?

— Брат!

Грузин был такой же щуплый и наглый, как, по описанию Инги, покойник. Без сомнений, и правда — брат.

— Смотри.

— Ну? Крыло мятый. Хороший мастэр, недэля, и будэт савсэм новы «Волга». Мне будэт память о Гиви.

— Не так