Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Егор почувствовал, как напрягается член. Вот, можно безнаказанно шалить. Как в снах юности. А то наяву в общежитии перепадает нечасто, не любят его соседки.
Он скинул куртку и кроссовки, шагнул вперёд. Дама обернулась.
— Егор! Ты так рано. По маме соскучился?
Она была в очень коротком белом халате, едва наброшенном на плечи. Проглядывали стройные ноги в прозрачных чёрных чулках, державшиеся без всякого пояса с резинками, узкие чёрные трусики и полупрозрачный кружевной чёрный бюстгальтер.
— Что ты так на меня смотришь?
Блондинка запахнула халат. Егор обнял её и притиснул к себе.
— Мой мальчик! Ты так давно не был ласков с мамой!
Это поправимо. Неизвестный сценарист сновидения постарался на славу. Вот только бы киномеханик вдруг не вырубил свет, звук и прочее!
Егор подхватил женщину на руки, отметив, что его сонное тело слабое. Не важно… Он отнёс добычу на широкую двуспальную кровать, видимую из прихожей, бросил на спину и навалился сверху.
— Егорушка! Мальчик мой, что же ты делаешь?
Он сбросил свитер, джинсы и трусы, резким движением сорвал её трусики и ринулся в атаку. Иллюзорная женщина пыталась стиснуть бёдра, отбивалась и брыкалась.
Он разозлился. Сон скоро кончится, а она…
— Я сейчас тебя ударю! Честное комсомольское!
От неожиданности женщина на миг прекратила сопротивление. Егор раздвинул ей бёдра и с наслаждением вошёл, начав ритмично двигаться.
Лицо утонуло в разбросанных по подушке ароматных волосах. Руки продолжали сжимать её бёдра через чулки.
Он с рычанием кончил… Вот сейчас проснётся один, в мокрой постели…
Но ничего подобного не произошло. Парень растянулся на кровати рядом женщиной, которую только что фактически изнасиловал.
Она запахнула халат.
— Егорушка! У тебя давно не было с девушкой?
— Ну… давно.
— Бедный! Я всё о себе думаю, о тебе забыла, несправедливая была. Ты прости меня, родной. За дядю Володю. За недоразумения с папой. А что сейчас… Так уж лучше с родной матерью, чем с шалавой подзаборной. И мне кроме тебя никого не надо.
На маму, умершую с полгода назад, сексапильная блондинка не походила нисколько. Сказать ей, что он — ни разу не её сын, а другой Егор Евстигнеев, не поворачивался язык.
Она — мама взрослого парня? Получается, ей же за сорок… А на вид и на ощупь такая аппетитная!
Егор обнял её и поцеловал. Нежно, без эротики, будто случившегося минуту назад и не произошло. Она ответила и прижалась, гладила по волосам, по лицу, по плечам, по животу.
Он перехватил её пальцы и прижал к причинному месту, снова начавшему набухать, пытаясь подавить в сознании страшную догадку: всё происходящее вокруг — не сон. И он только что, сам того не понимая и не сознавая, принудил к сексу женщину, в этой реальности действительно являющуюся его матерью! Кошмар! Пипе-е-ец! Провалиться сквозь землю… Что же он творит?!
Та не отдёрнула руку и начала двигать пальцами. Её прикосновения вызвали такую волну блаженства, что оно смыло на время тревожные мысли, как прибой смывает надписи на песке.
Через пару часов он ел невероятно вкусные отбивные, запивая натуральным баварским пивом, щёлкал пультом огромного телевизора, показывавшего десятки программ, и слушал новообретённую маму.
Её пробило на длинный откровенный монолог, из которого Егор узнал, что на дворе — 2022 год, он наследник совсем не бедного недавно умершего отца. Пусть не богатея по местным меркам, но на несколько лет вопрос голодной смерти не стоит.
Здесь он тоже студент пятого курса юрфака, скоро сдавать госы… Не страшно. С его усидчивостью, позволявшей получать оценки "отлично" при самых скромных способностях, справится.
— Мама! Со мной сегодня произошла совершенно непонятная вещь. Когда набросился на тебя, вообще не понимал, кто я, что я, где я. Что себе позволяю. Многое и сейчас вылетело из головы, абсолютно не могу вспомнить лицо отца. Но помню главное — ты у меня единственная, главный мой близкий человек. Ради тебя сделаю что угодно!
Она, смахнув слёзы, снова обняла сына.
Жизнь налаживалась. И вроде бы казалась гораздо лучше той, минской, в далёком прошлом.
Ещё бы выяснить, как зовут тискающую его блондинку.
х х х
Аркадий Леонтьевич поймал Егора в спортзале к концу тренировки. Четверговую тот пропустил по уважительной причине — из-за пьянки по поводу дня рождения следователя и вливания в коллектив. К февральским соревнованиям нужно набрать форму, оттого — больше никаких пропусков, зарядка, пробежки и прочий скучный здоровый образ жизни.
— В пять утра будь готов. Едем в Ярцево.
— Я вам зачем?
Егор только вышел из душа и, стоя в раздевалке голый по пояс, растирался полотенцем. На торсе светились красным следы от пропущенных ударов.
Гэбист движением глаз указал на других спортсменов.
— Жду в машине.
Демонстрируя лёгкое упрямство, Егор вышел минут на пять позже, чем мог бы. Аркадий Леонтьевич ничем не выдал нетерпения.
— В России непростая ситуация. Местная милиция горой стоит: несчастный случай. Родственники из Москвы забрали тело и требуют машину, она пока около площадки ГАИ. Коллеги из областного управления обратились к своему человеку в уголовном розыске о проверке на предмет убийства. Нужен визит из белорусской милиции, чтоб давление шло с двух сторон, заодно выясним, что там происходит в самом деле.
— Вчера я с опером Демидовичем глянул «шестёрку» Бекетова, — задумчиво бросил Егор. — Морда целая. Более того, Лёха сказал «не бита — не крашена». Конечно, было темновато, и мы не могли облазить её с лупой. Но там мелкие царапинки, сколы.
— То есть не он сбросил «Волгу» с дороги.
— Не знаю… Не особо разбираюсь в «Жигулях». Но вот обратил внимание, раньше и у машины Инги, и у Бекетова пластмасски вокруг фар были серебристые.
— Их называют очками.
— Наверно. Сейчас у бекетовской чёрные.
— Интересное наблюдение, — задумался Аркадий, отбарабанив дробь по рулевому колесу. — Чёрные ставились раньше. И могут появиться после ремонта. Это та же машина?
— Номер выпендристый, М77-77МИ, захочешь — не забудешь. А номер кузова с техпаспортом я не сверял.
— Сверим. Но потом. Егор, у вас милицейское удостоверение есть?
— Только общественника. Не катит.
— Ясно. Поехали.
Миновав проспект, машина обогнула клуб Дзержинского и заехала вглубь. Аркадий провёл Егора через проходную с бдительным прапорщиком на входе к дежурным экспертам-технарям.
— Лев!
