– И рассказать нечего? У-у-ужас.

Я вспомнил о цели своего прихода:

– Есть пиво на опохмелку?

Пол-литра «Карлсберга» слегка ослабило силу молота, бьющего по моей черепушке.

Я напряг мозги, пытаясь вспомнить вчерашнее.

Мы с Кариной пили различные коктейли, которые она готовила с ловкостью опытного бармена, затем танцевали, целовались и… темнота.

– Хорошо еще, что не проснулся в постели с лучшим другом, – сказал Колян глубокомысленно.

– Уж ты-то знаешь, – обрадованно закивал головой Макс.

Мы засмеялись, вспоминая прошлогоднюю историю, когда Колян, перепив, заснул в компании другого нашего приятеля Федора. Обнаружили их, как голубков, под одним одеялом, но полностью одетых и даже не снявших обувь. Поэтому вместо того, чтобы присвоить им статус геев, общественность записала их в свиноалконавты.

– Позвони девушке – прояснишь ситуацию, – посоветовал Макс.

Я достал мобильный и набрал номер Карины. Она сбросила дозвон и прислала эсэмэску: «Сдохни, урод».

Я настолько удивился, что даже позабыл спрятать экран телефона от приятелей.

– М-да-а-а, – протянул опытный Колян. – Как минимум букет роз. Большущий.

– Или набор хорошей косметики, а лучше – колечко, – предложил Макс.

– Если она геймерша, то на фиг ей побрякушки. Пусть лучше подарит ей какой-нибудь сет. В отличие от бесполезных брюликов, виртдоспех не только радует глаз, но и обеспечивает защиту от орков.

Я почесал репу и послал эсэмэску:

«Что случилось?»

Ответ целиком состоял из непереводимой игры слов.

– Куда-куда тебе пойти? – захрюкал от смеха Макс. – Что сделать? Ну и фантазия у этой красотки. Похоже, тебе теперь остается только утопиться от несчастной любви.

– Или сходить туда, куда его отправила девушка.

Я послал горе-советчиков куда подальше и потопал обратно в свою комнату. Там сделал еще одну попытку дозвониться до Карины. Опять сброс и сообщение, в котором она просит оставить ее в покое. Это если переводить бранную лексику на общеупотребительную.

Я напряг мозги и сочинил маленькую оправдательную речь:

«Карина, очень сильно извиняюсь за свое вчерашнее поведение. Очевидно, я перепил, потерял контроль на собой и совершил что-то ужасное, но беда в том, что я совершенно не помню что. Приношу тебе свои самые искренние извинения и надеюсь сохранить твою дружбу».

Ответ уже не был таким злобным:

«Иванушка, ты хоть знаешь, какой ты гад, сволочь и подонок?» – Смайлик поросенка, заживо пожираемого серым волком.

«Не знаю, потому что ни фига не помню. Я что, к тебе приставал?»

«Если бы». – Смайлик бойкой девочки, вбивающей молоточком гвоздь в голову несчастного мальчика.

«И все-таки, что случилось ночью? Откуда у меня фингал?»

«Это я тебе поставила». – И ехидный злой смайлик индейца, снимающего скальп.

«За что?»

«Вечером расскажу, юный алкоголик. Тебе… или следователю. Еще не решила. Помучайся пока, размышляя о том, что делают в тюрьме с такими, как ты, большие брутальные татуированные парни». – Грустный смайлик попавший в очень неприятное сексуальное приключение.

Э-эх…

Я сел на кровать и минут пятнадцать пребывал в полной прострации. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

Неужели я Карину… Нет, бред, что-то тут не так. А если все-таки? Что же делать?

Я решил найти себе какое-нибудь занятие, чтобы не думать о текущей проблеме. Первым делом залез в душ, где в течение получаса выгонял из себя остатки алкоголя и головной боли. Затем провел сорок минут в очень активном бою с тенью, стараясь довести себя до изнеможения и разогнать невеселые мысли. Браслет бодро считал призовые секунды.

И тут у меня всплыл в памяти фрагмент вчерашнего вечера. Я отчетливо вспомнил, как снял его перед тем, как выпить Каринин коктейль, и спрятал в джинсы.

Черт, там же за ночь такой минус должен был образоваться… Но оказалось, ничего подобного, или я сам, или какая-то добрая душа аккурат в полночь нацепила его назад. Неужели темная эльфийка позаботилась? Сперва дала в глаз, а потом вдруг решила, что неправильно подставлять под штрафные очки?

Я понял, что просто не выдержу груза всех этих загадок до вечера, и поехал в Центр «Дрим кингдом» на пойманной на улице попутке. Водила – замученный пожилой таджик на ржавой «шестерке» – сочувственно покачал головой, заметив мой фонарь.

Карина встретила меня очень прохладно:

– Чего так рано приперся? Или тебе ночных подвигов не хватило, маньячино? Явился за утренним десертом?

– Что случилось после дискотеки? – взвыл я в отчаянии. – Ни черта не помню. В чем моя вина?

– Хочешь узнать? – Я отшатнулся в ужасе от зашипевшей фурии. – Ты напоил меня, затащил в свою комнатку, раздел, а потом… – Девушка разрыдалась. Искренне, без малейшей фальши.

Я был как громом поражен. До самой последней секунды надеялся, что это всего лишь глупая злая шутка темной эльфийки, а оказалось…

– Теперь, Иванушка, у тебя всего два пути: или в тюрьму, или жениться… – деловито выдала девушка, вытирая слезы платочком.

– Чего? – завопил я. Женитьба не напасть, жениться бы да не пропасть.

– А ты как думал? Поматросил и бросил? Да мой батя тебя в порошок сотрет со всей твоей поганой семейкой. Поруганную женскую честь восстанавливают или кровью обидчика, или узами законного брака… – Тут пафос Карины сменился смехом. – Про поруганную честь и кровь, наверное, перебор? Зато весело! Ну и дурак ты, Иванушка, разве можно быть таким доверчивым?

– Так между нами ничего не было? – С моих плеч как будто цементовоз сняли. Я облегченно выдохнул.

– В первый раз вижу, что парень так радуется, что не переспал со мной. Дать тебе, что ли, в другой глаз для симметрии?

И тут я вскипел от ярости:

– Достали твои дурацкие шутки! Я невесть что подумал!

– Что? – Девушка невинно захлопала ресницами.

– Что я тебя изнасиловал.

Карина, всхлипывая от смеха, сползла на пол:

– Запомни, Иванушка, а лучше запиши себе на лбу красным фломастером, чтобы не забыть: над темной эльфийкой может надругаться только другая темная эльфийка. И больше никто.

– Но ты же человек… девушка, – озадаченно возразил ей я.

– Уверен? – спросила Карина, показывая в усмешке острые, слишком острые клыки. – Да, нас родили люди, нас учили быть хумансами, но…

Она дотронулась рукой до моего подбитого глаза и прошептала фразу на неизвестном мне языке. Ее ладонь окутало темно-фиолетовое свечение, от пальцев явственно повеяло холодом.